Развод. Его холодное сердце - Дарина Королёва
Звук подъезжающей машины прервал мои мысли. Я узнала бы этот звук из тысячи — Давид всегда предпочитал мощные автомобили с характерным рыком мотора.
Через минуту его шаги уже звучали на лестнице.
Он вошел без стука. На его лице застыла маска холодной ярости.
— Ясмина сломала руку, — вместо приветствия бросил он. — Свадьба откладывается. По твоей вине!
ГЛАВА 16
Что-то внутри меня взбунтовалось против этого тона, против его манеры вторгаться в мое пространство и диктовать условия:
— Ой, надо же! Мне так жаль!!! — я даже не пыталась скрыть сарказм. — А чего ты так расстроился? Ведь вы, я так поняла, успели сделать всё самое интересное до свадьбы!!! А что, приличная девушка из приличной семьи уже не соблюдает правила целомудрия до свадьбы? Или для особо важных бизнес-партнеров делают исключение?
Его черные глаза стали еще чернее. Он шагнул ближе, опасно нависая надо мной:
— Прекрати нести этот бред! Это тебя вообще не касается! — каждое слово било, как хлыст. — Я не буду снова объяснять то, что я тебе верен. Моего слова достаточно, глупая ты женщина! Шахины никогда не врут. Честь у нас в крови! От этого брака зависит благополучие всей моей семьи — моих сестер, матери, всего холдинга! Всей империи, которую строили не одно поколение. Я вынужден на это пойти, потому что несу ответственность перед ними после смерти отца. Из-за твоего эгоизма и глупой ревности я не собираюсь всё это терять!
" Эгоизма? Желание сохранить семью, защитить дочь — это эгоизм?"
Я открыла рот, чтобы высказать ему всё, что думаю о его представлениях о семье и ответственности, но он оборвал меня властным жестом.
— Всё! — отрезал он. — Я сказал — ты живешь здесь! Мой человек будет ходить за тобой тенью и докладывать о каждом твоем шаге! Не вздумай меня снова выводить из себя! Иначе заберу Машу к себе, а ты будешь жить здесь одна. С охранником.
"Как же это низко, — я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. — Снова угрожает ребенком, играет на материнских чувствах. Знает, что это единственное, чем может меня контролировать. Что без Маши я давно бы..."
— Папочка! — звонкий голос дочери прервал нашу перепалку.
Маша влетела в комнату маленьким ураганом, в своем любимом голубом платье, с растрепанными золотистыми кудрями — такими же непокорными, как у меня.
Я с изумлением наблюдала, как меняется лицо Давида. Словно кто-то стер ластиком маску жесткого бизнесмена, мужа-тирана. Передо мной снова был тот Давид, в которого я когда-то влюбилась — с теплыми глазами и нежной улыбкой.
— Папа, этот домик мне больше нравится, чем та комната! — Маша прыгала вокруг него, как маленькая птичка. — Смотри, у меня тут балкон есть! И качели в саду! Ты будешь жить с нами? Ты так давно не гулял со мной! А помнишь, ты обещал отвезти меня в парк аттракционов? Там такие карусели красивые!
Он подхватил её на руки одним движением, и она тут же обвила его шею руками — такой привычный жест, от которого у меня защемило сердце. Сколько раз я видела их такими — два родных человека, две части моей души...
— Да, моё солнце, — его голос стал мягким, бархатным — тот самый голос, которым он читал ей сказки перед сном. — Обещаю — съездим, только решу важные дела! Потом мы снова все вместе будем жить!
Маша вдруг стала серьезной, между бровей появилась складочка — точно такая же, как у отца, когда он о чем-то глубоко задумывался:
— Это всё из-за тёти Ясмины?
Она наклонилась к его уху, но я все равно услышала её громкий "шепот":
— Мама из-за неё плачет! Она злая, ты с ней не дружи! Она хочет, чтобы я называла её мамой, но у меня уже есть мама! Самая лучшая! И мама её не толкала — она сама упала! Я всё видела, папочка!
Я увидела, как окаменело лицо Давида. Его взгляд, брошенный на меня, обещал новую бурю, но голос, обращенный к дочери, остался таким же нежным:
— Моя принцесса, всё будет хорошо. Вы подружитесь, вот увидишь! Тётя Ясмина очень добрая, она просто хочет...
— Не хочу с ней дружить! — Маша надула губки. — Хочу, чтобы ты был с нами! Почему ты не можешь жить здесь? Тут так красиво!
"Потому что твой папа играет в большую игру, — думала я, глядя на них. — Игру, в которой нет места настоящим чувствам. Где любовь приносится в жертву традициям, а счастье ребенка — семейным обязательствам."
Давид уходил, медленно спускаясь по ступенькам, а Маша всё не хотела отпускать его руку:
— Ну пожалуйста, останься! Хотя бы почитай мне сказку!
— В другой раз, принцесса, — он нежно её поцеловал. — Папе нужно работать.
"Работать… Ухаживать за своей сломанной невестой."
Я смотрела в окно, как его "Майбах" выезжает за ворота. Маша махала ему вслед, пока машина не скрылась за поворотом, а потом повернулась ко мне с той недетской серьезностью, которая иногда пугала меня в ней:
— Мамочка, а почему папа не может просто быть с нами?
Я прижала её к себе, чувсвуя, как на глаза наворачиваются слёзы:
— Всё сложно, зайка. Взрослые иногда... запутываются.
Когда Маша наконец уснула, я села у окна в своей новой спальне.
Из сада доносились приглушенные голоса охранников, сменяющих друг друга на посту. Где-то вдалеке лаяли собаки.
Рука машинально потянулась к животу. Я догадывалась о своей беременности… Меня тошнило и уже была задержка.
Только не это. Почему судьба так несправедлива со мной?
Хотя отчасти я сама виновата, что полюбила этого ледяного монстра...
Давид ни в коем случае не должен узнать, что я в положении.
И он не узнает, если всё пойдет по плану.
"Давид, — мысленно произнесла его имя, глядя на ночной сад, — ты сам сделал этот выбор. Выбрал свой долг перед своей семьей, свои традиции, свою... Ясмину. А я выбираю свободу. Для себя. Для моих детей."
Телефон в кармане словно обжигал кожу. Нужно дождаться человека от Андрея. Нужно быть осторожной. Нужно...
В дверь постучали — Мустафа принес вечерний чай. Его взгляд скользнул по комнате профессионально, подмечая каждую деталь.
— Что-нибудь еще нужно, ханым?
— Нет, спасибо.
Когда дверь закрылась, я достала телефон.
"Скоро, — написал Андрей. — Будь готова."
ГЛАВА 17
Катя
В
