Падение ангела - Лана Шэр

Этот сосунок сам толкнул её в лапы Змея, совершив самую большую ошибку. Ошибку, которая будет стоить ему его жалкой никчёмной жизни.

Мик сглотнул.

— Пожалуйста, — выпалил он, — Я могу что-то сделать. Я могу всё исправить, клянусь. Я уже пытался! Я написал Алане адрес одной из сделок, полагая, что там может быть Хлоя. И…

— Исправить? — громко зарычал я, гремя кулаком по столу, — Как ты можешь исправить то, что уже произошло? Ты вербовал девушек в чёртов ад, а теперь думаешь, что тебе это простят? Ты отправил Алану на место встречи грёбаных торговцев женщинами и сейчас говоришь мне об этом так, будто сделал благое дело? Ты совсем идиот?

— Нет, я… я просто… Марк, прошу, пойми меня! Я пытался всё исправить. Но не мог. Не мог, пока у них была моя Джози. Я делал ужасные вещи и не горжусь ими. Но…

— Но? Что «но», малыш? У тебя не было выбора? Ты делал как лучше для тебя и твоей любимой? Оставляя при этом за собой горы пропавших девушек? Поставив под удар Алану?

— Я не хотел этого! — взмолился Мик, на что получил удар в челюсть.

Он мне надоел.

Задумавшись на секунду, я задался вопросом, знал ли этот парень, что его работа барменом в моем клубе обернётся цепью грехов, которые он не сможет сбросить?

Мог ли предположить, что его жизнь закончится в сыром подвале на окраине города? И что ни единая душа никогда не сможет найти его тело, чтобы оплакать?

Впрочем… кого это теперь волнует?

— Ты думаешь, я верю в твои оправдания? — мои губы изогнулись в презрительной усмешке, — «У меня не было выбора». Эти слова не стоят ничего в нашем мире. Особенно у таких как ты.

Мик, уже наверняка поняв, что его ждёт, едва собравшись с мыслями, пробормотал:

— Я… я не хотел этого. Меня заставили. Я думал, что смогу справиться с этим…

Каждый миг нерешительности парня только раззадоривал мой гнев. Потому что по его вине женщина, которая стала для меня всем, страдала. Всё остальное не имело никакого значения.

— Ты допустил ошибку, Микки. Ошибка, которая дорого стоит. Ты говоришь, что у тебя не было выбора. Но выбор есть всегда. Ты выбрал слабость. И за это придется заплатить.

С этими словами я жёстко хлопнул кулаком по столу. Звук разнёсся в комнате, как выстрел, вызывая панику в парне, сидящем передо мной.

Когда я оставил Алану с Хлоей в палате (и едва удержал на месте эту тигрицу, которая, услышав что Мик что-то знал и не сказал ей, готова была сорваться с места и ехать к нему, чтобы вцепиться в горло), то уже знал гораздо больше.

Девчонки решили, что этот парень просто дурачок, который побоялся рассказать Алане о своей договорённости с её сестрой, но я сразу понял, что это и есть тот ублюдок, который был в центре событий. И хотел разобраться с ним сам.

Так что наш с ним диалог был лишь представлением. Мне нужна была пауза, чтобы решить, может ли он оказаться полезным и дать ответы на некоторые мои вопросы. Но сейчас я вижу перед собой жалкого труса, приговорившего к смерти или жестокой судьбе десятки девушек.

И никакой пользы от него не будет.

Свет от одиноко свисающей под потолком лампы блестел на лезвии ножа, который я вытащил из кармана своей куртки. В моих руках этот инструмент выглядел почти как продолжение моей сущности — холодный, безжалостный и готовый к расправе.

«Скажи, что ты ненавидишь всё это», — думал я про себя. «Скажи, что ты не наслаждаешься тем, что сейчас происходит. Что сможешь быть с ней, оставив все это позади».

Но правда была в том, что жестокость — часть моей сущности. То, что вплелось в моё ДНК навсегда. И нож, который я сейчас сжимаю в руке, это ощущение власти, которое он даёт — то, к чему я слишком сильно привык. И лгать себе — не выход.

Но помимо этого привычного чувства я ощутил ещё одно. Моё сердце, которое я давно считал пустым и безжизненным, ныло от усталости. Усталости от этих вечных разборок, предательств, от липкой смеси страха и почетания в глазах каждого, кто меня знал. Я чувствовал это кожей — грязь просочилась глубоко, въелась в поры, отравила самую суть меня. Жесткость была в моей крови. Это было моё проклятие, моя судьба.

Я всегда помнил Виктора. Человека, сделавшего меня тем, кто я есть. Помнил, как тот говорил: «В этом мире есть только два типа людей: те, кто ест, и те, кого едят». Я вырос, усвоив этот урок. Выжил, преуспел, стал тем, кем стал. Но теперь… Теперь всё изменилось.

Ее образ возник передо мной, словно яркая вспышка среди серости моего существования. Лицо Аланы — нежное, с тонкими чертами, глаза — глубокие, полные надежды и силы. Она — ангел в этом грязном мире. И я — ничто иное, как чудовище, посмевшее коснуться её.

Опорочить своими кровавыми руками. Окунуть на самое дно. И стать настолько зависимым от неё, что теперь абсолютно не в силах отпустить. Мой падший ангел. Моя одержимость. Моя жизнь.

Я знал, что Алана презирает то, чем я занимаюсь. Как бы она ни храбрилась, как бы не ожесточалось от пережитой боли её сердце — она уже ни раз доказывала, что всё это блеф. Она не была такой. Она лишь страдала и хотела отмщения. Но когда напрямую оказывалась лицом к лицу с тем, о чем мечтала — её светлая часть брала верх.

А самое главное, что она видела во мне человека, способного на бо́льшее. Человека, скрытого под маской жестокости. Иначе давно сбежала бы. А значит эта женщина верила в меня. И эта её вера обжигала мою совесть, как раскалённое железо.

Но можно ли изменить природу? Можно ли вырвать с корнем зло, что проросло в моей душе? Раньше я сомневался. Мир, в котором я живу, был пропитан насилием. Здесь свои законы, свои правила, и кровь — это валюта, которой здесь расплачиваются. И мне казалось, что эта грязь никогда не исчезнет.

Чёрт.

У меня тут сидит задыхающийся от страха паренёк, жизнь которого вот-вот оборвётся от моих рук, а я вновь думаю о ней.

Я закрыл глаза, пытаясь отогнать мучительные мысли. Но они возвращались, терзая меня, как стая голодных