Драйв - Кейт Стюарт

— Чего?

— В смысле, чего? Интервью Титана!

— Ты взяла интервью у Титана?

Небольшая часть моего восторга тут же улетучилась.

— Это был не тот звонок, на который стоило отвечать.

— Ты, блядь, взяла интервью у Титана?!

— Да. Я хотела всех удивить.

— И не взяла меня с собой?

— Прости. Почувствую вину позже.

— Ага, — ее голос понизился. Я услышала, как смыли воду в унитазе. — Да, Стелла, это чертовски круто. — Снова спустили воду.

— Ты где?

— Я в туалете в «Марки».

— Ладно. В общем, я сейчас на пределе, женщина. Мой телефон, в буквальном смысле, взрывается. Пять миллионов просмотров, Лекси. Пять миллионов!

— Я так счастлива за тебя, Стелла.

Я нахмурилась:

— Да уж, по этому удивительно монотонному тону я сразу поняла.

— Прости, — и тут ее голос ломается. Моя лучшая подруга никогда не плачет. Никогда.

— О, черт. Что случилось?

— Я перезвоню тебе, хорошо? Не хочу портить тебе момент.

— Ты ничего не испортишь. Ты не смогла бы это испортить. Обещаю. Меня будет штырить еще несколько дней. Так что, говори. Почему ты в туалете?

— Я на свидании вслепую. Он привел меня на свадьбу.

— Ну, и? Тебе нужна отмазка? Это на тебя не похоже. Ты же прямолинейная, как танк. Просто скажи ему свое обычное: «Дело не во мне, дело в тебе». — Улыбаюсь, вспомнив, как она использовала эту фразу при мне, отшивая басиста с вихром и дурным запахом изо рта.

— Стелла.

Я узнала этот тон. Он всегда был предвестником чертовски плохих новостей.

— Что? Говори.

— Это его свадьба.

Я бросила взгляд на часы, застегивая чемодан. До рейса оставалось полтора часа. Времени впритык.

— Чья свадьба?

— Стелла…

— Я знаю, как меня зовут. Черт, кто… — Меня пронзило внезапное осознание, и мое сердце рухнуло на пол. Я молчала, пока она нервно тараторила.

— Каковы шансы? Каковы, черт возьми, шансы? Я не знаю, что делать. Хочешь, я уйду? Для такого нет инструкций. Ты вообще хотела это знать? Что он женился? Не могу поверить, что только что видела, как он женился! Кто, черт побери, оказывается на свадьбе бывшего парня своей лучшей подруги? Я не могла тебе не сказать. — Она всхлипнула, пока вокруг нее то и дело смывали воду в унитазах.

— Стелла, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

Я сдержала подступившие слезы.

— Я в порядке, конечно. Я в норме. Почему ты плачешь?

— Не знаю, — она всхлипнула. — Вчера мне позвонил Бен, и все просто пошло к чертям собачим, и тут сегодня это дерьмо происходит, и я знаю, что ты счастлива. Знаю. Но… я имею в виду, это же…

Я подняла руку, словно она могла это видеть.

— Не говори мне больше ничего, ладно? Всё в порядке. — Я посмотрела на свое отражение в зеркале — с кровати, в соседнюю ванную.

Ничего не изменилось. Я не плакала. Я была в порядке.

— Всё нормально. Рада, что ты мне сказала. Мне нужно ехать в аэропорт, иначе опоздаю на рейс.

На языке вертелось уйма вопросов. Выглядел ли он счастливым? Была ли она красивой? И еще больше вопросов, за которые я ненавидела себя, и на которые Лекси никогда не смогла бы ответить. И все же мой разум и сердце не желали держать эти вопросы взаперти.

Красивее ли она меня? Смотрел ли он на нее так же, как на меня? Сделал ли он ей предложение от всего сердца? Думал ли он обо мне в тот момент? Думает ли он обо мне сейчас, хоть на краю своих мыслей? Появляюсь ли я в его снах так же, как он иногда проникает в мои?

Все мои мысли были эгоистичны. Все до единой. И из всех чувств, которые могли посетить меня в тот день, самоненависть была последней, что я ожидала увидеть во главе парада. Я заставила себя говорить:

— Оставайся.

— Ты уверена?

— Да, конечно. Я в порядке.

— Дерьмо случается. И всегда с тобой.

— Я знаю.

— Такое ощущение, будто карма или Бог, или еще кто-то тебя ненавидит. Это просто полный пиздец.

Я иронично рассмеялась, хотя внутри сердце бешено колотилось.

На линии повисла тишина, пока мы обе ждали хоть какого-то решения, которое не собиралось приходить.

— Стелла, Господи, мне так жаль.

— О чем? Прекрати. Ты знаешь, я бы тебе все рассказала, если бы ситуация была обратной. Мне нужно идти. Люблю тебя.

— Люблю теб… — Я повесила трубку прежде, чем она успела закончить, застыв посреди гостиничного номера.

Я уставилась на большую бронзовую статую Будды, стоявшую за стойкой регистрации, пока мой шумный телефон дребезжал в крошечном рюкзаке. За спиной по каменному руслу в лобби тихо струилась вода.

Все голоса сливались в неясный гул. Все звуки затихли, пока я гипнотизировала статую взглядом. Ручка чемодана, крепко сжатая в руке, казалась единственным, что удерживало меня от того, чтобы последовать примеру Будды.

— Мэм.

Вырванная из оцепенения, я уставилась на стоящего передо мной мужчину. У него были аккуратно подстриженные, темно-каштановые волосы и светло-карие глаза. Он одарил меня белоснежной улыбкой.

— Вам понравилось у нас?

Ему нужны были слова. А мне оставалось лишь сказать ему несколько.

— Да, спасибо.

— Куда вы направляетесь сегодня?

— Мне нужно такси до аэропорта. — Я поняла, что не ответила на его вопрос, но никак не могла заставить себя переживать по этому поводу.

— Швейцар на улице вызовет вам машину. У вас есть еще багаж?

Я медленно покачала головой и вернула взгляд к Будде, в то время как мой телефон продолжал вибрировать в рюкзаке.

— Похоже, у нас обоих сегодня напряженный день.

Мои глаза снова встретились с его, прежде чем он посмотрел мне за плечо на выстроившуюся сзади очередь.

Женился? Конечно, он женился. А почему бы и нет?

— Желаю вам отличного полета.

Администратор на ресепшене тактично отпустил меня. Ни у него, ни у Будды не было для меня ответов. Я собралась с силами настолько, чтобы добраться до бордюра, где меня поприветствовал швейцар в толстом пальто.

— В аэропорт?

— Да, пожалуйста.

— Как прошло ваше пребывание?

Порыв северного, весеннего воздуха ударил мне в лицо, пока я оставалась закупоренной за новой стеной настороженности и насильно заставляла себя говорить.

— Все было великолепно, спасибо.

Пожилой мужчина внимательно изучал мое лицо, и я отвела взгляд. Напряжение было густым, оно словно просачивалось в мое тело. Плечи поникли, голова кружилась, и я знала, что он видит эту трещину во мне. Я была в этом уверена. Мама всегда говорила, что мое лицо меня выдает. Но мог ли этот швейцар увидеть мой