(Не) райский отпуск с боссом - Рия Рейра

С этого момента все изменилось. Воздух стал густым и тягучим, наполненным ароматом вина. Он медленно провел рукой по ее спине, от шеи до поясницы, заставив ее выгнуться от прикосновения. Его пальцы нашли молнию на ее платье и медленно, с наслаждением растягивающегося момента, опустили ее. Ткань бесшумно соскользнула с ее плеч, обнажая кожу, покрытую мурашками от его взгляда.

Он отступил на шаг, чтобы посмотреть на нее, и в его глазах вспыхнул тот самый огонь, который она так хорошо знала, но теперь в нем не было ничего хищного — только желание.

— Ты так прекрасна, — прошептал он, и его голос дрогнул.

Его руки обняли ее за талию, прижимая к себе, и она почувствовала жар его кожи сквозь тонкую ткань рубашки. Его губы снова нашли ее, но теперь поцелуй стал более настойчивым, требовательным. Язык скользнул внутрь, ведя влажный, неотступный танец, заставляя ее голову кружиться.

Она сама принялась расстегивать его рубашку, ее пальцы дрожали, скользя по твердым мышцам его живота и груди. Когда рубашка упала на пол, она прижалась губами к его шее, чувствуя под кожей ровную пульсацию, вдыхая его чистый, мужской запах.

Он поднял ее на руки — легко, естественно, как будто делал это всегда, — и понес в спальню. Но на этот раз все было иначе. Была лишь тихая, сосредоточенная нежность.

Он уложил ее на простыни, цвета слоновой кости, и опустился рядом, продолжая исследовать ее тело губами и руками. Каждое прикосновение было шепотом, каждое движение — признанием. Он снял с нее остатки одежды, открывая все новые участки кожи для своих поцелуев. Его губы скользили по ключицам, медленно опускались к груди, задерживаясь на каждом соске, заставляя их набухать и твердеть от его влажного, горячего дыхания и ласк языка. Она стонала, вскидывая руки, ее пальцы впивались в простыни, когда волны наслаждения накатывали на нее с каждой новой лаской.

Он говорил ей шепотом, прерывающимся от желания. Как он восхищается ею. Как она свела его с ума. Как ее кожа пахнет — морем и жасмином, и чем-то, что принадлежало только ей.

И она позволяла ему. Позволяла смотреть, трогать, любить. Она отвечала ему тем же, снимая с него оставшуюся одежду, узнавая его тело — шрамы, силу каждого мускула, каждую выпуклость и впадину. Ее губы и руки повторяли его путь, исследуя его грудь, плоский живот, бедра, пока он не застонал, впиваясь пальцами в ее волосы.

Когда он вошел в нее, глубокое, неспешное движение, заполняло ее целиком. Она обвила его ногами, принимая его в себя, позволяя ему проникнуть как можно глубже. Их ритм родился сам собой. Он был медленным вначале, позволяя ей привыкнуть к каждому сантиметру, полностью заполняя ее узкое, влажное и теплое лоно, но с каждым движением набирал силу, ускорялся, ведомый нарастающим огнем внутри них обоих.

Она встретила его страсть своей, поднимая бедра навстречу каждому толчку, впиваясь ногтями в его спину, притягивая его ближе, глубже. Их дыхание смешалось в едином порыве, их тела стали одним целым в этом танце желания и откровения.

Оргазм накатил на нее неожиданно и всесокрушающе, вырывая из груди сдавленный крик, который он поймал своим ртом. Ее тело затряслось в конвульсиях наслаждения, сжимая его внутри себя, и он, не в силах больше сдерживаться, с глухим стоном излился в нее, заполняя ее горячими толчками.

Они замерли, сплетенные, слушая, как их сердца колотятся в унисон, постепенно замедляясь. Он не отдалился, а лишь перевернулся на бок, не выпуская ее из объятий, и притянул к себе. Его все еще напряженный ствол остался в ней, он обнял ее сзади, прижав к своей груди.

— Останься, — прошептал он ей в волосы. — Просто останься.

Она заснула под его дыхание, чувствуя биение его сердца за своей спиной, и впервые за долгое время почувствовала себя не на поле боя, а именно там, где должна была быть.

Глава 26

Она проснулась от того, что его губы коснулись ее плеча. Легко, почти невесомо. Солнечный свет уже заливал спальню, окрашивая все в теплые, медовые тона.

— Проснись, — его голос был низким, с хрипотцой сна. — У нас мало времени.

Анна потянулась, чувствуя, как приятно ноют мышцы. Она перевернулась к нему. Он лежал, опершись на локоть, и смотрел на нее. Его взгляд был другим — без привычной брони, открытым и… нежным. Это пугало ее больше, чем его ледяная ярость.

— Время до летучки? — спросила она, и ее голос прозвучал сипло.

— До этого тоже, — он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок. — Но я имел в виду другое.

Он наклонился и поцеловал ее, уже не как вчера вечером, а с пробудившейся, животной страстью. Его руки скользнули под простыню, нашли ее кожу, вспомнили каждый изгиб.

— Арсений… — попыталась она протестовать, но ее тело уже откликалось на него, предательски оживая. — Мы… опоздаем…

— Я босс, — он прошептал ей в губы, уже снимая с нее простыню. — Мне можно.

И он взял ее снова, быстро, властно, но уже без тени агрессии.

Позже, под душем, он мыл ей спину, его руки скользили по ее коже, как будто Анна только его.

— Сегодня важный день, — сказал он, вытирая ее большим пушистым полотенцем. — Приезжает комиссия из Сингапура. Они хотят посмотреть проект.

Аня замерла, сжимая полотенце в руках.

— Ты не сказал.

— Я говорю сейчас. — Он повернул ее к себе. — Ты готова. Ты знаешь каждый винтик, каждое решение. Просто будь собой. Той, кем ты стала здесь.

Он оделся первым, и пока она натягивала свой костюм, он стоял у зеркала и завязывал галстук. Она смотрела на его отражение — собранное, уверенное, снова закрытое. Но теперь она знала, что скрывается за этой маской.

Он поймал ее взгляд в зеркале.

— Иди первой, — сказал он. — Я приду позже.

Она кивнула, понимая. Им нельзя было появляться вместе. Не сейчас.

Она вышла из его виллы, и утренний воздух показался ей особенно свежим. Она шла к палатке, и каждый шаг отдавался в ней уверенностью. Она была готова.

Команда уже нервно перешептывалась, когда она вошла. Присутствие важных гостей витало в воздухе.

— Всем доброе утро, — сказала она своим новым, твердым голосом. — Готовим презентацию. Сергей, запускай рендеры. Мария, раздай всем свежие брифы.

Она взяла планшет и погрузилась в последние приготовления, отгоняя мысли о нем, о его руках на своей коже, о его словах.

Ровно в десять дверь распахнулась. Вошли они — трое серьезных мужчин в безупречных костюмах. И