Играя с ветром - Евсения Медведева
– Не трожь меня, Лёва. Ты же врешь! И глаза твои врут…
– Врут? – он прижался ко мне лбом, чтобы не дергалась, и зашептал: – А ты не врешь, Ветер? Ненавидишь? Что ты несёшь, девочка? Ты же хочешь меня… Посмотри, как твое тело реагирует на прикосновения? Трясёшься, убеждая себя, что это страх… Если кто и врёт здесь, Ника, то это ты…
Влажные от дождя пальцы начали свой бег по моей открытой спине, он словно пересчитывал табун мурашек, наслаждался дрожью и улыбался, когда я, пытаясь найти укрытие, прижималась к нему все крепче. Мы словно сливались воедино, вытесняя бестолковые миллиметры дистанции.
Дышала в унисон, чувствовала его сумасшедшее сердцебиение, вдыхала пряный сладкий аромат и глотала слёзы. Безвольная… Тогда была такой, и сейчас ничего не изменилось. Реву, ненавижу и одновременно таю от его близости. Вжимаюсь в него, сливаюсь с дыханием и вру… Вру, что ненавижу.
Слышала возмущенные гудки водителей, изумленные взгляды на чокнутую пару, застывшую посреди проспекта в центре города, но все это было пустым, важно лишь таяние ледника в его глазах, нежное касание и такие редкие выдохи. Тело полыхало, а такое жгучее, ничем не утолимое возбуждение концентрировалось внизу живота, пугая бабочек…
Он дождался, когда я успокоюсь, вернул обратно в кресло, пристегнул и только после этого тронулся с места. Хотелось задать миллион вопросов, но я продолжала молчать. Закрыла глаза и решила, что этой ночью весь мир подождёт.
– Куда ты меня везешь?
– Туда, где на твои вопросы найдутся ответы, – он больше не смотрел на меня, отклонился, чтобы увеличить дистанцию.
– Расскажи сам…
– Я лгу, – выплюнул он и дёрнул бровью, лишь на мгновение коснувшись меня взглядом. – И глаза мои лгут. Но знаю я одного человека, которому ты, безусловно, веришь.
Я тогда не придала значения его смешку, а надо было бы. Доний включил музыку и больше не проронил ни единого слова.
Безвольно следила, как за окном мелькают офисные небоскрёбы, щедро окрашивающие серые жилые кварталы неоновыми вспышками. Всматривалась в рекламные щиты, которых стало так много, улыбалась водителям в потоке и искала ладонь человека, которого ненавижу. Скользила пальцами по замше сидений, искала утешения в холоде хрома, желая только единения…
Лёва понял и подхватил мои пальцы, укладывая на рычаг коробки передач, сжал и больше не отпускал. Наверное, вот так выглядит жалость? Или так выглядит страсть? Потому что если это не она, то я умираю… Кровь закипает, чёткость зрения плывёт, тело огнём полыхает, а в голове слышен неровный сбивчивый пульс…
Очнулась я, лишь когда Лёва легко свернул в сторону центрального парка, пикнул брелоком пульта, а ещё через мгновение стало понятно, куда мы едем.
Охрана высыпала из будки, прикрываясь чёрными дождевиками, а признав начальника, засуетилась и открыла шлагбаум. Он свернул с брусчатой подъездной дорожки и стал вилять между ровными рядами машин, пока не остановился у высоченных жалюзийных ворот с торца здания. Я не успела осмотреть эту часть территории, поэтому крутила головой как болванчик.
– Не выходи, – выдохнул Доний и открыл дверь, ныряя в стену дождя. Внутри все клокотало, и я бездумно открыла дверь, угождая прямиком в его объятия. Лёва зарычал, дёрнул кожаной курткой, расправляя её над нашими головами, словно парус, и мы побежали к полоске света, сочащейся под воротами.
Слух резанула громкая музыка, а в нос ударил запах машинного масла и бензина.
– Сова, вставай! Медведь пришел! – пнул в косяк Лёва и аккуратно перенёс меня через высокую ступень двери.
– Куда ты меня тащишь?
– За правдой, Ника. Ты же хотела? – Лева дернул меня, как куклу, нагнулся, заглянул в глаза и снова понёсся по боксу, обходя машины, составленные так тесно, что приходилось буквально протискиваться. – Сова, мать твою!
– Ты время видел? – я даже вскрикнула, когда дверной проём в подсобное помещение заполнила внушительная фигура. Мужчина в синей рабочей форме подтягивался, растопырив руки, и только после этого повернул голову.
– Юшков? – ахнула я, когда луч света скользнул по знакомому лицу. Не изменился… Всё те же светлые спутанные волосы, красные, как от диатеза, щёки, лишь взгляд стал взрослым, потухшим, лишённым радости. Я запомнила его другим…
– Ну? Поиграем, Сова?…
Глава 13
– Ника-Ника-Вероника? – Славка был удивлен не меньше моего, хотя отчаянно пытался придать лёгкость своему подрагивающему голосу. – Каким ветром тебя занесло?
Я застыла. В прямом смысле этого слова. Рассматривала высокого мужчину, замершего в дверном проёме, пытаясь поверить, что это не сон, а гребаная реальность… Он был растерян, смущён, нервно теребил мятую синюю форму и поправлял растянутый ворот заляпанной футболки. Отводил взгляд, бесцельно смотря на циферблат наручных часов, ожидая, когда я растворюсь, как видение.
Почему-то так отчетливо поняла, что не рада… Та часть истории была под запретом, под личными санкциями, а Доний, мать его, за один вечер вытряхнул всё дерьмо прошлого наружу.
– Смешно, – хмыкнул Лёвка, наконец-то отпустил мою ладонь и сел на капот машины, сложив руки на груди. Чувствовала его ползающий напряженный взгляд, переходящий с меня на растерянного Славу. – А мы тут со Сквознячком катались по ночному городу, скучали. Думаем, дай друга школьного навестим? И хорошо, что приехали, шутками своими развеселил нас с порога. Может, тогда поиграем, Юшков, в игру твою любимую? Тряхнём стариной?
– Лёва? – сделала шаг, взяла его руку и затрясла, чтобы он перестал отворачиваться. Мне было нужно понять, что он затеял! Для чего это представление? Или… Или… – Что ты хочешь узнать? Давай я сама тебе расскажу? Только прекрати комедию ломать!
– А что ты мне, Никусь, можешь рассказать?
– Ты сначала определись, чего хочешь, а потом очные ставки устраивай! Что рассказать? Почему я должна перед тобой оправдываться? Кто ты для меня? – я шептала, надеясь, что Славка ничего не услышит. Прижималась губами к колючей мужской щеке и не дышала, чтобы не отравлять душу этим запахом его соблазнительным. А когда воздух в лёгких кончился, снова выпрямилась… Глаза его были стеклянные, за толщей брони нельзя было разглядеть ни единой эмоции. Не сдастся, и мне уйти не даст. Эта мысль обухом обрушилась на меня, подкатывающие слёзы высохли, и даже сердце успокоилось. – Мы встречались в одиннадцатом классе…
Я
