Играя с ветром - Евсения Медведева
Доний усадил меня в кресло, пристегнул, обошёл машину и, стянув мокрую футболку через голову, запрыгнул в салон. Мои глаза будто приклеились к его телу… Я откровенно таращилась, вновь ощущая пламя, что не потухло внутри, а лишь ослабло на мгновение. С упоением скользила по красивому рельефу мышц, обычно скрытых под строгим костюмом. Следила за холодными дождевыми каплями, что вседозволенно ласкали его лёгким бегом. Шумно сглатывала слюну, пытаясь бороться с сухостью в горле, и часто моргала ресницами. А вдруг это сон?
Лёва проводил тяжелым взглядом толпу охраны, выводящую барахтающегося Юшкова, улыбнулся и медленно вырулил с парковки. Пальцами растрепал мокрые волосы, раскидывая воду по салону… Растёр лицо и закурил. Думал Лёва… Думал… Не смотрел, не поворачивался ко мне, а так хотелось!!!
– Поцелуй меня, – вырвалось это случайно или нет, я не успела понять…
Глава 14
– Поцелуй меня… – вырвалось это случайно или нет, я не успела понять, потому что Лев как-то пугающе резко повернулся ко мне, опьяняя таинственным туманом искрящихся глаз. Он, даже не дослушав, ударил по тормозам, и машина полетела юзом по мокрому асфальту. У меня не было времени испугаться, потому что до столкновения рука уже щёлкнула моим ремнём безопасности, а когда меня стало по инерции нести к лобовому стеклу, как-то легко подхватил и усадил себе на колени.
Эти секунды казались вечностью. И в ней было лишь его отяжелевшее дыхание, абсолютно чумной, отсутствующий взгляд. Он словно давал мне шанс передумать, наивно полагая, что он ещё есть. Не было… Он горел, а мне было мало! Хотелось облить нас бензином и вспыхнуть костром до небес. Меня трясло не от страха, а от новых, абсолютно необузданных эмоций, что пузырями тёплого шампанского рвались наружу.
– А вдруг я поцелую, и ты всё вспомнишь? – зашептал он, решив, что я достаточно подумала. Дразнил губами, нарочно медленно двигаясь по линии скулы. Языком скользил по шее, втягивал кожу, прикусывая, затем покрывая поцелуями. От контраста ощущений мне хотелось взвыть закипающим чайником… Я не шевелилась, прогоняя в голове воспоминания… И больно стало. В груди так остро кольнуло, потому что ничего подобного со мной за тридцать три года не происходило. Нас будто коротило друг от друга… Энергия искрилась, стреляла разрядными искрами, заставляя забыть о том, что мы в самом центре города. Были только мы и усиливающийся дождь…
Шарила руками по его груди, смело вонзалась ногтями, пытаясь содрать его кожу вместе со следами царапин чужих женских рук, что были так свежи в памяти.
Ёрзала и ждала…
Все мысли, обиды и воспоминания нахрен вылетели в форточку вместе с тонкой кружевной струйкой сигаретного дыма…
Все мои мысли замкнулись на красивом мужчине, что скрежетал зубами от безудержного желания. И это было восхитительно. Его глаза стали прозрачными, в них сверкала бесконечная морская лазурь, по которой разливалось бушующее пламя.
Мой Лёва жадно царапал взглядом моё тлеющее тело и морщился, натыкаясь на мокрое и бестолковое платье.
Когда губы обожгло тяжелое горячее дыхание, выпустила абсолютно пораженческий стон, и дальше понеслось…
Наши языки схлестнулись в диком, бесконтрольном танце. Это был не поцелуй, а пожар какой-то! Сильные руки резким движением задрали платье до задницы, сбросили туфли на соседнее сиденье и перекинули правую ногу через себя. Пальцы его то впивались в кожу ягодиц, то нежно поигрывали с ней мягкими холодными подушечками. Мои бёдра начали опасную игру, а он подхватил: то давал ощутить твёрдость своего возбуждения, то приподнимал выше, пробираясь под трусики.
Это был конец… Не потому что ничего не будет, а потому что уже никого было не остановить… Ни мои руки, так смело рванувшие молнию, ни его непреодолимое желание сдёрнуть эту мокрую тряпку ко всем херам…
Не думала о том, что стоим под любопытными кронами ив, скользящих по панорамной крыше своими ласковыми плетистыми ветвями, желая прикрыть наше стихийное безумство.
Пушистая мокрая листва жалостно шуршала о стекло, пока его горячие ладони накрывали мою грудь, дождь хлестал, скрывая треск кружева и лязг металлической пряжки ремня, а ветер заливисто завывал, бросая в окна охапки опавшей листвы, пряча безрассудство.
Природа словно обезумела, пытаясь спрятать обезумевшую пару, сжигающую друг друга дотла в тесном салоне авто. Истеричный визг клаксона угрожающе взревел, маскируя мой животный крик, когда Лёва с силой опустил мои бёдра на свой член…
Меня выгнуло, спину обжег холод кожаной оплётки руля, по которому я абсолютно безвольно расплываясь талой лужицей. Пыталась вдохнуть, но не могла… Бестолково всхлипывала, собирая себя по кусочкам.
Скулила и смотрела сквозь заднее стекло в тёмное небо, то и дело взрывающееся ломаными линиями молний, жадно глотала раскалённый воздух, цеплялась за ощущение реальности, чтобы не отключиться от перенасыщения пьяными эмоциями.
И это было сумасшествием! Я извивалась, пытаясь не упустить ни единой вспышки кайфа. Все происходящее казалось невозможным, нереальным, бессовестно украденным из фантазий глупой восьмиклассницы с косичками, но Лёва будто специально возвращал меня в свои грубые объятия, где двое чокнутых жадно рассыпают стоны и хрипы в уютном салоне авто.
Здесь не было места нежности… Не было места смущению и стыдливости. Зато было место страсти, от которой звенело в ушах!
Все казалось правильным, потому что именно так и должен был закончиться вечер очередной хреновой пятницы…
Он с силой сжимал бёдра, будто намеренно оставлял свои следы на горящей коже, как обезумевший, то, ускоряясь, опускал меня на себя, то замедлялся, пытаясь растянуть мгновение. А я взвывала громче ураганного ветра, раскачивающего трескучие деревья над нами…
Лёва кусал грудь, а я рыдала. Нервы были натянуты канатами, разрывались на волокна, готовясь лопнуть в любое мгновение ко всем чертям… Он хрипел и с нажимом пальцами повторял изгибы татуировки, начинающейся под грудью и игриво утекающей на спину, а я тряслась, как на электрическом стуле безграничного кайфа. Он растягивал меня, навязывал ритм, стирал большим пальцем с губ скатывающиеся слёзы, снова и снова вонзаясь… Упивалась дурманящим наслаждением, ощущая его каменный член внутри, потому что ничего охренительнее ещё не испытывала.
– Блядь! – рычал Лёва, шпаря меня своим безумием. Он грубо тормошил
