Играя с ветром - Евсения Медведева

О-о-о-ой…

Не то… Не то сказала…

– Что вы делали? – он выплюнул дым и резко обернулся в Славину сторону.

– Лёв, ты бредишь? – приложила ладонь к его лбу, ёжась от жара, ошпарившего ладонь. Да он горел, кожа красная, глаза кровью налились, как у кровожадного животного перед атакой, пара только из ноздрей не хватало, но тут неплохо справлялся сигаретный дым. Дышать перестала, смотря на разъярённого мужчинку, отдалённо похожего на шутника Лёву.

Есть минуты, когда в голове мыслей становится настолько много, что ты просто выключаешься. Всё становится бессмысленным, чистым, как белый лист, будто кто-то нажал кнопку «Del».

– Сова-а-а… – угрожающе потянул Доний, медленно скинув мою руку со лба. Лёва сделал резкую затяжку, щелчком отправил окурок в урну и медленно оборвал наш зрительный диалог. – Давай поиграем? Ну давай?

– Лев Саныч, ты пришел ночью в гараж, чтобы поиграть? Точно самодур, – Слава отводил взгляд, нервно брякал инструментами, то сгребая их в ровные ряды ящиков, то раскладывая в странном, понятном только ему порядке.

– Согласен. Давай, Сова, «Или-Или»?

– Пошел ты, – шикнул Слава и хотел было смыться в подсобку, но застыл на пороге от слов начальника.

– Вот тебе мой ход, Юшков: или ты рассказываешь, или уволен, – Лёва в последний момент рукой преградил мой путь отхода, когда наблюдать за всем этим уже не было никаких сил. – Твой ответ?

– Ты серьезно? – Славка рассмеялся, продолжая рассматривать меня, как куклу. Его липкий и довольно наглый взгляд скользил по ногам, а в районе декольте и вовсе застыл, будто о торчащий гвоздь зацепился. – Из-за неё? Мы ж со школы дружим, Лёв.

– Все, с меня хватит! – я развернулась на каблуках и хотела было сбежать с арены этого цирка, но он резко поставил ногу на крыло соседней машины, перегородив и без того узкую дорожку. – Лёва, что ты тут устроил? Давай ещё стрелку забьём или пойдем курить за школу? А на двери накарябаем «химичка дура»?

Передо мной уже был не Лёва, передо мной был Лев, которого именно я весь вечер дёргала за усы, заставив извергать пламя гнева. Так какого черта я пытаюсь убежать? Не отпустит.

– Это важно для тебя? – Доний наклонился, скользнул рукой по талии, больно впился пальцами и развернул к себе. – Именно ты, детка, это начала, а я закончу. Давай, Юшков, вещай. Только быстро, я есть хочу, поэтому краткий экскурс по правде.

– Отвали, – шикнул Слава и, немного подумав, собрался уходить.

– Мне кажется, или ты струсил? – Лёва снова закурил, наблюдая за мужчиной. – Или ты тоже хочешь услышать мою правду?

– Лёва! О чем ты говоришь? – силы иссякли… Видела настоящую лютую ненависть в глазах, понимала, что лучше бы мне сбежать и забыть об этом вечере, но ноги ослабли. Ухватилась за протянутую ладонь, оказавшись прижатой к тому, чьё дыхание болью отдавалось в самом сердце. Должно было быть так! Он ведь должен приносить боль и разруху… Вот только сейчас я чувствовала себя в странной безопасности, от которой хочется закрыть глаза и смаковать каждое мгновение. – Слава, говори уже, и я пойду.

– Доний не спорил на тебя, – выдавил Славка. Искала внутри остатки чувств к тому, кто стал моим первым мужчиной… Но пусто было. Голос его стал глухим, потеряв юношескую звонкость, но черты лица были очень узнаваемы. И даже морщины и неряшливая небритость не портили его. – Это я спорил…

Эта фраза разрядом тока отпечаталась в сознании. Я больше ничего уже не слышала и не видела. Лишь ощущала верную руку, на которую и опиралась, потеряв силу в теле. Стояла, раскачивалась, как чокнутая, пытаясь собрать хаотичные буквы в слова без смысла. Потому как смысла в них не могло быть…

– Я был молодой дурак, Вероника! Пацан, что с меня теперь взять? – Слава рванул ко мне, но Лёва, почувствовав дрожь страха и отвращения, выставил ладонь в предупреждающем жесте, и мой бывший школьный друг замер, как истукан. – Тихон сказал, что у меня кишка тонка затащить в раздевалку ту, с кем будет сосаться Доний! Да все же знали, что он с каждой дискотеки уходил с новенькой! Нас с пацанами порядком задрало, что все только и шептали: «Лёва! Лёва! Лёва…». Обидно стало, что объедки приходится со стола этого царя зверей подбирать. И на доске почёта висит его физиономия, и в спортзале установили алтарь медалями, кубками и грамотами этого придурка, будто он один за школу в баскетбол играет! Хотелось поднасрать этой «звёздочке» перед выпускным, чтобы знал, что девочки остаются в надежных руках…

Я слышала слова, понимала, что этот словесный понос покаяния уже не остановить, сжимала запястье Лёвы и смотрела в тёплые-тёплые голубые глаза. Они несли спокойствие, не было там искр наигранного веселья, лишь тепло свечного огонька и уютное потрескивание фитиля. Мужчина, которого я привыкла ненавидеть и тайно обожала, обнимал меня, успокаивающе поглаживая по спине. Он был рядом, пытаясь разделить боль, что выплескивалась с бесконтрольными слезами. Рядом…

– … Я знал, что Донию уже донесли о споре, поэтому и уверен был, что он выберет тебя предметом нашей шалости! Ну кто ты ему? Никто… А Зорина красотка, звезда школы, не чета малолетней зубрилке со скобками. План был верняк! Мне так хотелось проучить тебя за то, что при пацанах отшила меня, отказавшись идти в кино. Вот я и решил отомстить и затащить тебя в раздевалку, чтобы они видели, что никто не может мне отказывать. Но Лёва выбрал не тебя… Вернее, получается, он выбрал тебя. Пришлось Зорину тащить в раздевалку, где уже ждал Тихон с фотоаппаратом, – Слава говорил так быстро, что глотал некоторые слова, приправляя щедрой порцией мата. – Она, кстати, даже не сопротивлялась, потому что Лёва впервые ушёл с дискотеки один следом за тобой.

– Ты устроил травлю на меня? – прошептала, все же набрав силы повернуться к Юшкову.

– Какую травлю? – дёрнулся Лёва, как от удара. – Сова, какую, мать твою, травлю?

– Я… – только и мог ответить он. – Я был мстительным пацаном, Ника. Но ведь исправился же потом? Вспомни? В кафе ходили, на дискотеки… Я же первым твоим был…

– Сука, – Лёва как-то незаметно вывернулся из моих рук, перекатился через капот машины, и уже через мгновение по белому лаку потекла тонкая алая струйка крови…

Не видела. Не смотрела. Но слушала… И крики, и глухой звук ударов, а потом топот и толпу охраны, влетевшую в гараж. Но внутри было пусто.

– Идём, Вероника, – Лёва