Вероника. Исповедь влюблённой - Лариса Борисовна Эвина

Так, что жить не скучно. И потом, я пишу тебе стихи, вернее, о тебе, а это тоже увлекает. Я скучаю без тебя. Сейчас подумала о том, что много строк написала, задыхаясь от одиночества в постели.

Замочная скважина,

Ключ на цепочке…

Без сна и любви

Проведённые ночки.

Зигзагом тропинки

Друг к другу чертили…

Мы встретиться в жизни

С тобой поспешили.

Я ключик хранила.

Ты — крестик нательный,

Но путь наш друг к другу

Рассчитан линейный.

Лишь Богом храним —

Ход вещей неслучайный,

Наш круг завершён,

Мы вновь в точке начальной.

Розовые крылья,

Нотный звук — душа.

Я живу как бабочка —

Домик из стекла.

Золотая крыша.

Слёзы тихо лью.

Ты сказал мне веско:

«Жди меня, приду».

Надрывая связки,

Ты кричал мне: «Пой!

Я коней отправил

Следом за тобой!»

Шахматные кони,

В клетках долог путь…

Рысаки неволи —

Параллелей суть.

Недавно я купила шёлковое постельное бельё с иероглифами и придумала, что это ты шифруешь свою любовь. От такой мысли стало легче спать, особенно когда я включаю свою фантазию и представляю, что этот шёлк — твоя кожа. Она у тебя такая нежная и шелковистая. Я всё помню…

Я на шёлковом белье,

Ломаясь иероглифом.

Мечтаю о тебе…

Шёлковыми путями

Преследую тебя…

Скучаю я, любя…

Ты знаешь, я стала забывать твоё лицо. У меня нет ни одной твоей фотографии. Портрет смазан, силуэт смыт. Хотя весь этот год мне напоминают о тебе обезьянки, которых в несметном количестве везде продают. Ты же родился в Год обезьяны. Я дурею от лохматых, плюшевых, кожаных, керамических и даже шоколадных обезьянок.

И у меня в коридоре поселились твои символические родственники. Это календарь, еде на каждой странице фото обезьянок, которые увлекаются если не биноклем, то компасом, если не компасом, то часами… Мы разные. Я родилась в Год собаки. Я могла бы тебе стать верной подругой.

Длинная собака.

Длинный-длинный хвост.

По асфальту уши,

Любопытный нос.

Я ловлю на мысли:

В ней, наверно, я,

Правда, на открытках —

В этом жизнь моя.

Под календарём в углу коридора живёт Матильда. Это белая мышь, которую мне подарили дети на день рождения. У неё двухэтажный особняк, тоже белого цвета. Она прелесть, и эта милашка — большая любительница массажа. Я приучила ее получать от него кайф. Надо видеть эту белую морду, когда я массирую ей спинку. Матильда расслабляется от удовольствия и свешивается с моей руки, напоминая шнурок от ботинка. В этот момент я ей завидую. Как ей хорошо… Боже, я вспоминаю твои руки — как мне не хватает их ласки!

Я соскучилась. Я хочу с тобой поговорить, поругаться, поспорить, прижаться к тебе, обнять, оттолкнуть, признаться в любви и выгнать прочь. Вот такая гамма чувств и желаний. Все октавы в полном диапазоне. Это я на бумаге такая смелая. А если честно, я не представляю, как буду вести себя в реальности, если состоится когда-нибудь наша встреча или мои письма осядут в сундуках твоего обласканного самолюбия. И мне так и не удастся выманить тебя на встречу. Жаль, жаль, если так и случится. Ты жесток в отношении меня. Приди, объяснись — я пойму. Но не прячься, я устала стучать в закрытую дверь. Из-за настойчивости стука и дёрганья за ручку обязательно чей-нибудь недовольный голос буркнет: «Занято!» Где ты? С кем ты? Занято или нет? Я ничего не знаю о тебе…

Как жаль, как жаль!

Я стучусь — ты молчишь,

Как ларец — он тоже тайны хранит.

Молодец.

Жемчуга и самоцветы…

Где ты?

Я стучусь — запах лжи

В отпечатках стены…

Где ты?

Я хочу быстрее дописать эту тетрадь-письмо и отправить тебе, что не получится сделать быстро, ведь это будет не одно письмо, а вереница писем от «серийной маньячки». Интересно, если бы снимали кино о нас, на сколько серий растянулось бы это «мыло»?

Камеры — СТОП!

Всё отснято, в слежении.

Текст убедительный,

Лица в сомнении.

Свет — чуть левее.

Зеркала в отражение.

Здесь — чуть резче…

Идут на сближение.

Камеры чёрный

Зрачок объектива —

В жизни все правда!

Кино так фальшиво!

Я заканчиваю это письмо-молитву, письмо-стук, письмо-требование, письмо-откровение. Я засыпаю, день насмарку — буду обнимать китайские иероглифы. Чёрная паста от ручки добавляет к этим таинственным знакам свои закорючки.

Китайская символика и русский алфавит.

Какой из них понятен, пусть тот и победит.

Я сошла с ума. Я стала думать стихами. Лови новое стихотворение — думаю, оно будет не последним.

Небо липнет к рукам.

Как монеты к банкирам…

Облако по губам.

Зедевало, дразнило.

Я ночами с землёй.

Лишь чуть-чуть прикасаюсь.

Я летаю опять —

Среди звёзд кувыркаюсь.

Зазубрила пароль.

Чтоб вернуться обратно,

На посадку пока

Приглашают бесплатно.

Может быть, я за всё

Всем давно заплатила.

А кому я должна —

Им подавно простила.

Я летаю без схем.

Я в свободном падении,

И лишь воздуха плен

Тормозит мне движение.

Целую тебя, мой любимый. Пока.

Вероника закрыла тетрадь. Она не знала, когда опять откроет её, чтобы написать очередное письмо Гоше. Жизнь, как партнёр по танцам, кружила её в вальсе. И она, чтобы не сбиться с ритма, считала про себя: «Раз, два, три. Раз, два, три». В этот момент она чувствовала себя метрономом, который используется при занятиях музыкой. Он стоял на фортепиано… Но теперь Вероника сама регулировала темп своей жизни.

Недавно ей в руки лопалась интересная с точки зрения психологии книга с необычным названием — «Игры, которые играют люди Люди, которые играют в игры». Книгу