Пташки (СИ) - Грин Эмилия

По моим венам распространился неразбавленный адреналин, в области бедер соединяясь с так и не нашедшим выход острым желанием. Между ног словно лава скапливалась. На миг мы с Вороновым потерялись друг в друге.

Секунда, и Саша сиганул с каменистого выступа, скрываясь в воде с головой.

- Какой резвый… - процедил Гельман, косясь на Александра – вынырнув, он снова нырнул.

- Ну, все? Можно возвращаться?! – рассеянно пробормотала я, проходя ближе к водопаду, и стараясь хоть немного отвлечься на усиливающийся грохот воды.

- Увы… – Эмиль засунул нос в свой фотоаппарат, сосредоточенно рассматривая то, что успел заснять.

Не глядя на мужчин, я медленно глубоко вздохнула, насыщая легкие и кровь кристально чистым воздухом. Прикрыв глаза ладонью, почувствовала, что все еще дрожу, будто до сих пор ощущая его губы на своих губах.

Что это только что было?

Что, черт возьми, произошло?!

Однако способность к самоанализу, похоже, вырубилась с концами. Мне бы, сперва, просто отдышаться, окончательно придя в себя, а потом вести баталии с совестью, отчитывая взбесившийся гормональный фон.

Подходя еще ближе, я почувствовала, как на лицо попадают ледяные брызги воды, с ног до головы покрываясь мурашками.

Я сделала вздох. В легкие проник живительный кислород, пока сердце неистово колотилось, а в животе все продолжало переворачиваться.

Мне хотелось, чтобы кроме нас здесь не было ни одной живой души.

Только я и Воронов. После купания в ледяной воде. Разгоряченные. Дикие. В живописном уединенном месте. Продолжить то, что мы начали, а потом позволить Сашке потянуть завязки моего бикини, и, не дав мне опомниться, накрыть налитые груди ладонями…

- Давненько я не наблюдал такой химии. Вы, ребята, по темпераменту просто созданы друг для друга! – восторженно прокомментировал фотограф, продолжая разглядывать снимки.

Слышала бы об этом Агата…

Подумала я с горечью, захлебываясь запоздалым чувством вины перед Сашкиной подружкой и Женькой.

Несмотря на то, что мы с Завьяловым не давали друг другу никаких обещаний, он открыто за мной ухаживал, а я так увлеклась, «фотографируясь» с другом детства в лагуне, что чуть не лишилась невинности… Ой-ей.

И смешно, и грустно, и деваться некуда от этого юмора.

- Эй, морячок, ты с нами?! – обратился к Воронову ассистент фотографа.

- Я еще поплаваю… – резко бросил Саша: так больше на меня и не посмотрев, он вновь устремился на глубину.

- Ладно, Русалочка, возвращаемся назад без твоего прекрасного принца, – Эмиль нахально мне подмигнул, помогая устроиться в лодке.

Что-то болезненно кольнуло прямо в сердце, стоило подумать о небезызвестной трагической судьбе Русалочки из сказки Андерсена…

***

Вернувшись на берег озера, я выдохнула с облегчением, обнаружив, что съемки шли полным ходом, и, казалось, все были увлечены процессом, включая даже Илью Безрукова, позирующего в обнимку с близняшками.

Главное, никто не обращал на меня внимания, да и отсутствие Воронова ни у кого не вызвало вопросов.

Остаток дня прошел суматошно. Закончив со съемками, мы все вернулись на новую базу, быстро поужинав и разойдясь по домикам – собираться в завтрашний поход в горы.

На этот раз нашу немалую компанию заселили в три двухэтажных деревянных коттеджа. Я заняла комнату с мамой, а папа – соседнюю, заселившись вместе с братишками.

Честно говоря, я была рада провести ночь накануне моего совершеннолетия вместе с мамой, которой в последнее время мне так не хватало. Это было лучшим подарком.

Кроме того, я до сих пор находилась в смятении, не желая общаться ни с Завьяловым, ни с Вороновым.

И, если от внимания первого как обычно не было отбоя, то второй за весь вечер не сказал мне ни слова, выглядя мрачнее тучи и не расставаясь с телефоном.

Каюсь, пару раз я умышленно проходила мимо их коттеджа, и видела, как Сашка «наяривал», очевидно, пытаясь дозвониться до Агаты.

Складывалось впечатление, будто он раскаивается в содеянном, в том, что поддался на провокацию. Наверное, поэтому он и пытался связаться со своей девушкой. Что ж…

Как я ни старалась оправдать этот наш поцелуй, вернее сказать, несдержанные, будоражаще-сладкие, дикие поцелуи, во время которых его каменный член, оттопырив трусы, упирался мне в пах, ничего не выходило.

Мы перешли черту. Этому не было оправдания. Впрочем, как и его отстраненному поведению после, будто я еще и в чем-то виновата…

Дожидаясь, пока мама вернется от мальчишек, я совсем раскисла, залезая в чемодан, и выуживая оттуда старенькую потрепанную игрушку – песеля, прижимая его к груди.

Я очень смутно помнила, что папа подарил мне эту игрушку за несколько недель до двухлетия, в то время мне ставили задержку речи.

Мама иногда рассказывала, что я начала говорить немного позже других детей, поэтому Саша Воронов придумал мне забавное прозвище Молчунья.

Наматывая на палец прядку розовых волос, я снова подумала о Русалочке, которая ради любви к прекрасному принцу даже лишилась голоса, по сути, лишилась себя, превратившись в морскую пену…

Внезапно из коридора послышался скрип, тихое шарканье ног. Повернув голову, я прислушалась, наблюдая за крохотными язычками пламени в камине. Однако звуки лишь усиливались, я уловили шиканье и смешки.

А потом…

- С днем рождения, Полина! – в проеме комнаты показались улыбчивые головы моих родных и близких, - Полечка, поздравляем!

Впереди стояла мама с большим тортом, украшенным зажжёнными свечами. Я закусила губу, крепче обнимая песеля, мое сердце переполняло море эмоций, хотелось то ли заплакать, то ли засмеяться.

Бросив беглый взгляд на стену, я обнаружила, что сейчас ровно полночь. Они все пришли меня поздравить…

Все, кроме него. Саши среди друзей и родных не было.

Глава 23

Александр

Я стоял в самом конце «поздравительного шествия», жутко смущаясь, потому что впервые в жизни испытывал нечто подобное.

Прикасаться к Полине, ласкать ее, целовать, трогать в такой ситуации, бесспорно, было ошибкой, но я не мог иначе.

- Дайте же огня… Я хочу больше страсти! Еще больше!

Дядя, а хлебало завалить не желаешь?

А потом короткий взгляд глаза в глаза. Ее красивое лицо. Покорно приоткрытые губы. Зрачки расширенные. Она тоже хочет? Или…

Похоже, у меня на фоне мучительной, распирающей боли в низу живота мозги окончательно схлопнулись.

Скольжение Полиного языка между манящих губ, как приговор, вытравивший из меня последние попытки к сопротивлению. Прощай, самоконтроль. Я сдался.

Ощущения, охватившие тело, заблокировали внутренние тормоза. Я, бл*ть, чуть не тронулся от переизбытка гормонов. Только уже в самом моменте вдруг осознал, какую дичь я творю…

Это ведь Полина. Поля. Полюшка. Мой капризный Фунтик.

И я, как страдающее бешенством животное, зализывал, засасывал ее рот губами, уже не целуя – трахая языком явно шокированную подругу детства, упираясь ей в пах своим стояком.

Завелся, еще когда обнимал девчонку сзади, как пацаненок сопливый…

А когда наши губы впервые слились – меня накрыло такой волной дичайшей похоти, что смыло из собственного тела к херам. Я пропал. Был пацан, и нет пацана. Вынесло. Выжгло. Подсаживая на Левицкую с первой дозы.

Почувствовал себя критически обдолбанным нарком, не в силах совладать с собой – член стоял колом, оттопырив трусы палаткой.

Псих ебучий! Стыдобище…

Где твои манеры, Александр?

Она ведь другая. Исключительная. Особенная. С ней так нельзя. Сука. Просто нельзя. А как тогда быть? Крепче стискивая девчонку в своих лапищах, не получалось остановиться, чистое безумие ведь неслось по венам…

Столько лет, засыпая в ничтожных метрах от Левицкой, а иногда и пробираясь к ней в комнату по ночам, я мечтал о поцелуях с ней – грязных, сладких, несдержанных поцелуях, - теперь умирая от ее вкуса и запаха.