Васю учить - только портить (СИ) - Кит Тата

- Ты назвал быка Яшкой? Очень красивое имя, - сейчас мне нужно было заговорить мальчика. Во всех фильмах и книгах, что мне попадались, ни в коем случае нельзя было, чтобы человек терял сознание до приезда специалистов. Вот и я тоже старалась сделать всё возможное, чтобы Серёжа находился в сознании. – А маму его как зовут?

- Дунька. Мама её так назвала.

- Тебе нравится?

- Да. Но я бы назвал её Ассоль.

- Ого! – улыбнулась я. – А ты знаешь толк в красивых именах.

- Знаю, - согласился мальчишка.

Где-то наверху звук приближающейся техники стал настолько громок, что казалось, что сейчас все проедут мимо.

- Твою мать! – рыкнул знакомый голос, а я вскинула взгляд и искренно обрадовалась, увидев знакомое бородатое и крайне сердитое лицо. – Я же просил тебя, никуда не лезть! – психовал на меня Пётр.

- Вытащите уже нас, - улыбнулась я устало и снова обратилась к мальчишке. – Серёжа, видишь? За нами приехали. Сейчас мы с тобой поднимемся наверх.

Подняв взгляд, я увидела, что на нас сверху смотрели еще трое неизвестных мне людей в форме, в которой ходят работники пилорамы Петра. И с ними были два медика в синих жилетках.

- Вы в порядке? – спросил один из них.

- У мальчика, кажется, сломана рука, - крикнула я. – Я её зафиксировала, но не уверена, что всё сделала правильно.

- Я просто хотел сделать супергеройское приземление, - пробубнил мальчишка в моих руках.

Ну, теперь понятно, почему у него сломана рука, а не ноги. Ими он амортизировал, а вот рука, наверняка выпрямленная в момент приземления, приняла на себя всю нагрузку.

- Васька, сможешь его перевязать так, чтобы мы подняли? – появился вновь Пётр, держа в руке какие-то широкие тканевые ремни.

- У него рука сломана, и он может потерять сознание в любой момент, так что я вряд ли смогу перевязать его так, чтобы он обратно не свалился. Лучше спустите мне что-нибудь такое, чтобы я могла за это держаться и подняться вместе с Серёжей.

Пётр резко исчез с поля зрения и через несколько секунд в колодец начали спускаться широкие оранжевые ремешки, прицепленные к крюку, как от подъёмного крана.

- Попытайся зафиксироваться в ремнях и дай команду, когда тебя нужно поднять.

Выпустить ребёнка из рук и оставить его на земле, когда телёнок начал сходит с ума с удвоенной силой от мужских криков и тарахтения техники, я не могла и поэтому не придумала ничего лучше, кроме как почувствовать себя воздушной гимнасткой, как хотела в детстве.

Попросив, поднять ремни чуть выше, чтобы они висели сантиметров десять над землей, я наступила в самый длинный и широкий из них ногой, а короткий обмотала вокруг руки.

- Держись за меня крепко, Серёж. Ладно?

- Угу, - вяло кивнул мальчишка.

- Поднимайте! – крикнула я и увидела, как мужчина подтянулись ближе вы тянули руки к тросам, приготовившись нас ловить.

Едва Пётр, руководя подъёмником, поднял нас над колодцем, как мужчины тут же поспешили утянуть нас к одному из краёв и вцепиться в нас руками, чтобы мы не свалились обратно.

Только тогда, когда мои ноги коснулись зеленой травы, а Серёжу забрали из моих рук медики и плачущая мать, только в этот момент я поняла, насколько сильно я испугалась и как меня трясёт. Даже самой холодной зимой в моём теле не было столько дрожи, столько я ощущала её сейчас.

Не в силах устоять на ногах, я присела на землю и инстинктивно отползла подальше от колодца. Не сразу поняла, что моё лицо уже всё мокрое от внезапно нахлынувших слёз.

- Посмотри на меня, - передо мной на колени упал Пётр и обхватил моё лицо ладонями. Сосредоточенный серьёзный взгляд лихорадочно блуждал по моему лицу. – Где болит? Покажи.

- Нигде. Я просто испугалась.

- Какого хрена ты, вообще, полезла в эту яму?

- Он терял сознание, а бык… Я боялась, что затопчет или убьёт копытом.

- Откуда только в тебе эта…

- Смелость?

- Дурость, Васька. Ёб твою мать! – выдохнул Пётр, делая осмотр уже моей спины. – Это твоя кровь?

- Где? – встрепенулась я, пытаясь заглянуть за плечо.

- В Караганде. Не дёргайся. Твоя это. Пизда майке.

- А со спиной-то что?

- Лучше не спрашивай…

Через несколько минут мной занялся медик, который вместо того, чтобы успокаивать меня, успокаивал матерящегося рядом со мной Петра.

- Успокойся, Петь. По большому счёту, это просто царапины. Да, пару глубоких, но ничего критичного.

- Ты смотри сколько крови. Она же как поросёнок на бойне.

- Эй! – вскинула я взгляд на Петра, который на месте стоять не мог, и скоро сотрёт со своего лица бороду, если продолжит так же нервно её тереть пальцами.

- Это адреналин – поднялось давление. Держи рецепт. Купишь это и дней пять обработаешь ей спину, - медик в синей жилетке передал Петру листок, в который он мельком заглянул и тут же убрал в карман джинсов.

- Может, ей, всё-таки, швы наложить нужно? Смотри какая хуета на лопатке, - не унимался Пётр, снова зайдя мне за спину.

- Если бы было нужно, то мы бы так и сделали. А эта хуета на лопатке – запекшаяся кровь. Не веди себя, как яжмамка, Петь.

- А можно мне уже одеться? – вклинилась я аккуратно.

На мне разрезали майку вдоль спины и срезали бретельки. А сама я осталась сидеть на каком-то старом пеньке, прижимая к груди то, что осталось от майки.

- Держи, - неожиданно для меня, Пётр в два движение стянул с себя свою футболку и передал мне. Протянул её на вытянутой руке, но потом, посмотрев в сторону, увидел, что его работники косятся на меня с весьма живым интересом. – Отвернулись! – рявкнул он им и, подойдя ко мне, сам надел горловину своей футболки мне на голову, растянул ткань до колена, а затем, как маленькой, помог просунуть руки в рукава.

Пока мной и Серёжей занимались медики, мужчины достали из старого колодца телёнка. Оказалось, что у него переломаны две передние ноги. И приговор для него оказался неутешительным – телятина. Никто не захотел и не захочет возиться с маленьким. Наталья отреклась от него не задумываясь, ей сейчас важнее был сын, с которым она садилась в машину «скорой помощи».

- Пошли в машину. Банзай приехал, - Пётр взял меня за руки и помог встать с пенька. Продолжая держать меня за руку, подвёл к «уазику», из которого вышел Банзар и растеряно на меня посмотрел.

- Ты как? Всё нормально? По деревне такие слухи уже ходят…

- Всё нормально, Банзар, - улыбнулась я вяло и села в машину, когда Пётр открыл для меня дверь.

- Банзай, увези Ваську домой и проследи, чтобы она сознанку не потеряла. Вон как её трясет, - кивнул Пётр в мою сторону в момент, когда я разглядывала свои трясущиеся руки. – Я сейчас сгоняю в местную администрацию, нужно засыпать этот колодец.

- А дайте Банзару рецепт, который врач выписал, - попросила я. – Вы же, наверное, потом до вечера на работе будете, а мне спину нужно обработать.

- И как ты до неё дотянешься?

- Так… Банзара попрошу, - указала я на парня.

- Щас, блядь! Попросит она… - рыкнул Пётр нервно и нахмурился ещё сильнее. - Часа два-три походишь так, как есть. Тебе, всё равно, уже чем-то обработали спину, на пару часов хватит. Я приеду, всё привезу и обработаю.

- А вы без футболки все дела делать будете?

- Я… - Пётр глянул вниз, кажется, забыв, что свою футболку отдал мне. - …В конторе своей возьму футболку. Или Банзай мне завезет. Слышал? Будь на связи.

- Понял.

Банзар сел за руль, завёл двигатель и увёз меня домой, где практически сразу выбесил излишней опекой. Пришлось буквально спрятаться от него в туалете, чтобы не сорваться. Зато я отлично смогла разглядеть в зеркало свою спину.

Зрелище не из приятных: куча мелких царапин и потёртостей, будто меня возили спиной по асфальту, а ещё царапины разного размера на лопатках и под ними.

Стало ужасно больно шевелить руками. Каждое движение отдавалось в спину и с шипением и стиснутыми зубами встречалось мной. Лучше бы и не смотрела, что там у меня, может, не так бы всё ощущалось.