Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

— О, привет. Ты ещё не зашла. Я думал, что опоздал, — запыхавшийся Дима появляется внезапно.

— Мог бы и вообще не приходить, — отвечаю холодно, даже не поворачивая головы.

— Не мог. Для меня это тоже очень важно.

Ему важно. Ему. Важно.

Слова красивые, но от этого не становятся правдой. Доверия нет и, наверное, уже не будет. Если бы думал обо мне, то дождался бы снимка и всё. Я бы обязательно прислала ему. Зачем же самому являться? Может, ему просто нужно ещё раз напомнить, кто в нашей паре хозяин положения?

— Мы следующие? — спрашивает он осторожно.

— Да.

Дверь открывается, выходит предыдущая пара — молодая женщина с округлым животиком и её муж, поддерживающий её за локоть. Они счастливо переглядываются. Я опускаю глаза.

— Проходите, — врач приглашающе кивает.

Оставляю сумку Диме, сама иду к кушетке. Он устраивается на стуле рядом, и его взгляд буквально прожигает мне спину. Кажется, он сосредоточен только на мне, на каждом движении.

— Сначала посмотрю вас через живот, ложитесь. Если эмбрион не будет видно, тогда поменяю датчик, — спокойно говорит врач.

Я застываю. Получается, мне придётся лежать перед ним практически голой. Платье не спасёт, я просчиталась. Тепло мгновенно приливает к щекам.

Устраиваюсь на кушетке, стараясь делать всё механически. Но чувствую, как жгучий взгляд Толмацкого скользит по каждой линии моего тела: ноги, бёдра, грудь, лицо. Кажется, он видит всё и больше, чем должен. Я невольно прикусываю губу, мысленно торопя врача, который не спешит, что-то печатает на компьютере, листает бумаги.

— Когда была последняя менструация? — звучит привычный медицинский вопрос.

— Восьмого августа.

— Что-то беспокоит сейчас?

— Есть токсикоз, — признаюсь.

Врач кивает, подъезжает ближе на стуле и касается холодным датчиком низа живота. Я вздрагиваю, задерживаю дыхание. Поворачиваю голову в сторону, и встречаю взгляд Димы.

В его глазах тоска. Настолько явная, что у меня перехватывает горло. Я не выдерживаю и отворачиваюсь. Странно. Казалось бы, он должен быть доволен: я его отпустила, теперь он свободен. Разве не этого он хотел? Не нужно объяснять, где и с кем был, не нужно оправдываться. Захотел и встретился со своей любовницей. Но почему же он смотрит так, будто лишился самого важного в жизни?

— Вижу малыша, достаточно большой для того срока, что вы назвали, — наконец говорит врач. Его голос звучит сухо и профессионально, а у меня внутри всё сжимается. — Сейчас проведу замеры.

Щёлк, щёлк, короткие движения ручкой по бумаге.

— По размерам у вас срок больше выходит, восемь недель. Если говорите, что месячные были позже, такое редко, но бывает. Сейчас послушаем сердечко, уже должно быть хорошо слышно.

Сосредотачиваюсь на экране, совершенно забыв про мужа. Там — наша кроха. Такая крошечная, почти нереальная, будто нарисованная. Но я вижу её. Настоящую. Сердце ухает от восторга и страха вперемешку.

Толмацкий берёт мою руку в свою, пальцы уверенные, горячие. Наклоняется ближе, его дыхание щекочет висок. Я уже хочу отдёрнуть ладонь, но тут — тук-тук-тук. Громко, отчётливо, на весь кабинет.

Я замираю. Это сердечко моего ребёнка. Нашего ребёнка. Грудь наполняется таким ощущением, будто воздуха не хватает. Слёзы сами подступают к глазам, застилают картинку на мониторе.

Решаюсь украдкой посмотреть на Диму. Он будто тоже не дышит, пальцы сжимают мою руку крепче, и в его взгляде — что-то новое. Тепло? Грусть? Или мне только кажется? Кажется, да. Наверное, это мой беременный мозг дорисовывает картину, которой так хочется верить.

Но у меня дрожат губы, потому что впервые в жизни я увидела намёк на слёзы в его глазах. Никогда прежде он не позволял себе быть слабым рядом со мной. Казалось, он вообще не способен на это. И всё равно, я хочу, чтобы это было правдой. Чтобы сейчас, хотя бы в эту минуту, он искренне разделил мои эмоции.

Я поспешно отворачиваюсь обратно к экрану, смахиваю предательскую слезу и стараюсь улыбнуться.

— Извините, а можно будет сделать два снимка? — мой голос хрипловатый, я даже кашляю, чтобы он прозвучал ровнее.

— Конечно, — спокойно отвечает врач.

Через несколько минут получаю на руки заключение и два снимка нашего мелкого. Бело-серые пятнышки, но для меня — целый мир. Пол пока не сказали, придётся ждать месяц.

У выхода из кабинета останавливаюсь, поворачиваюсь к Диме. Словно по инерции протягиваю ему один из снимков. Он принимает его двумя пальцами, как нечто хрупкое, долго смотрит, будто сохраняет картинку в память. Потом откашливается и, не глядя мне в глаза, говорит:

— Ну, мне пора идти. Извини, подвезти не смогу.

И, даже не дождавшись ответа, быстро скрывается за углом коридора.

Я остаюсь стоять, сжимая свой снимок. Сердце гулко бьётся, в ушах ещё звучит тук-тук-тук. А в голове один вопрос: что это было?

— М-м-м, как хорошо, — шепчет секретарша мужа, выгибаясь.

Перед глазами вспыхивает снимок с крошечной бусинкой, спрятанный в моей сумке. Наш ребёнок.

Не выдерживаю. С силой толкаю дверь. Оба вздрагивают, застигнутые врасплох.

— Ну что же вы, продолжайте!

Я думала, что нахожусь в счастливом браке. Но ровно до того момента, когда пришла сообщить мужу о своей беременности, и застала его с секретаршей.

Мириться я с этим не хочу и настроена на развод и алименты. Вот только муж реагирует на мою беременность вовсе не так, как я ожидала.

Глава 24 Лидия

Хочется с кем-то поделиться своими эмоциями, хотя бы каплей того счастья, что я испытала в кабинете. Но ведь не с Лёшей же обсуждать сроки, токсикоз и прочую сугубо женскую тему. Поэтому ему я просто скидываю фото снимка.

Через пару секунд телефон пиликает.

Лёша: «Ух ты! Какой крошечный. Уже известно, кто будет?»

Лида: «Нет, пока рано, слишком маленький срок. Но ты можешь готовиться, через семь месяцев ты станешь братом.»

Лёша: «Круто! Обещаю гулять с коляской по вечерам.»

Я улыбаюсь сама себе. Ну что за чудо-ребёнок? Иногда мне кажется, что он взрослее нас с Димой обоих. Одна только его поддержка стоит так много, будто меня греет маленькое солнышко. И я невероятно рада, что, несмотря на весь кошмар вокруг, он не злится на меня и не отгораживается. Мы болтаем почти как раньше, только теперь