Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

— Ведь с Лёшей не получится, — рассуждает она с видом взрослой, — он уже всё умеет.

Я усмехаюсь. Лёша давно в Москве, учится, работает. Редко приезжает, да и понятно, у него теперь своя жизнь. Оля рядом, всё закрутилось. Он гордый, старается не брать денег у Димы. Хочет добиться всего сам. Я понимаю его, но сердце матери всё равно тревожится.

Иногда я хитрю: перевожу Оле деньги, делаем вид, что это помощь от её родителей. Пусть лучше так. Зато я спокойна, знаю, что они там не голодают и в случае чего не останутся без копейки.

Я договорилась с Лёшей, что он приедет через пару дней, чтобы побыть с Соней, пока я буду в роддоме. Конечно, я доверяю Диме, но он сейчас по уши в делах, с этим грядущим назначением на пост губернатора у него буквально каждый день расписан по минутам.

Он всё чаще задерживается в министерстве образования, участвует в совещаниях, встречах, выступлениях. Уже сделал огромный шаг вперёд.

Теперь рядом с ним нет ни карьеристок, ни кокетливых подчинённых, которые когда-то вызывали у меня тревогу. Только серьёзные женщины, замужние, с детьми, деловые. Это его инициатива, не моя. И пусть я никогда не просила, но от этого в душе стало как-то спокойно, тепло. Я доверяю ему по-настоящему. Знаю, что ради семьи он не оступится.

Когда ближе к вечеру живот начинает тянуть, я сначала не придаю этому значения. Списываю на усталость, на погоду. Но через полчаса понимаю, всё, наш богатырь решил не ждать.

Соня тут же подбегает:

— Мам, тебе больно?

— Немного. Но всё хорошо, солнышко. Сейчас тётя Галя приедет, а мама поедет за братиком.

Набираю Галю.

— Галь, ты сможешь приехать посидеть с Соней? Кажется, началось.

— Уже выезжаю! Ты кому-то сообщила?

— Сейчас позвоню Лёше и Диме.

— Давай, держись. Полчаса, и я у тебя.

Пока говорю, схватки становятся ощутимее. Я дышу глубже, успокаиваюсь. Вызываю скорую, вдруг роды пойдут стремительно, как с Соней. Всё-таки второй раз, и организм помнит.

Потом звоню Лёше, он взволнован, обещает выехать первым же поездом. И сразу Диме.

— Ты как, скоро закончишь? — спрашиваю, с трудом сдерживая очередную волну боли.

— В течение пары часов. Дождёшься меня?

— Я-то, может, и дождусь, а вот сын вряд ли. Роды начались. Я скорую вызвала.

— Чёрт, — выдыхает он. — Я сейчас, только договорюсь тут и выезжаю.

— Да не спеши, всё в порядке, я справлюсь.

— Ещё чего. Хочешь, чтобы я пропустил рождение сына?

— В любом случае не торопись, пожалуйста. Гололёд же, будь осторожен.

— Обещаю. Я скоро.

Я кладу телефон и медленно опускаюсь в кресло, прикрываю глаза. В комнате тепло, тихо. Соня рядом, прижимается, кладёт голову мне на колени.

— Мам, я скажу братику, чтобы он подождал папу, ладно?

— Давай, — улыбаюсь, поглаживая её по волосам. — Может, он тебя послушает.

А внутри всё бурлит радостное, живое волнение. Ещё немного, и мы встретимся.

Меня увозят в роддом. После осмотра акушерка улыбается:

— Раскрытие четыре сантиметра, время есть. Может, и дождёмся вашего папу.

Я киваю. Так хочется, чтобы Дима был рядом, держал за руку, шептал, что всё будет хорошо.

Меня переводят в предродовую, выдают халат и огромный фитбол. Сажусь и начинаю прыгать, стараясь найти ритм дыхания. Между схватками отдыхаю всего пару секунд, тело само требует движения.

— Ты бы отдохнула, милая, — говорит медсестра, наблюдая за мной.

— Так хотя бы не так больно, — выдыхаю, покачиваясь.

Не знаю, почему это помогает, но я и правда не могу остановиться. Всё будто завязано на движении, если замираю, боль становится резче, сильнее.

Когда очередная схватка накрывает с головой, я не выдерживаю и рычу. В этот момент ко мне подходит акушерка:

— Так, давай-ка посмотрим, что там. На кушетку, аккуратно.

Я почти падаю на неё, и вдруг слышу за спиной знакомый голос:

— Успел?

Оборачиваюсь и вижу Диму. Он в медицинском халате, шапочке и бахилах, чуть растрёпанный, с красными от ветра щеками.

— Успели, — улыбается акушерка. — Вставайте вот сюда, чтобы не мешать.

Я хватаю Диму за руку, будто только теперь могу дышать.

— Лида, раскрытие полное, — спокойно говорит врач. — Когда будет следующая схватка, тужься.

Дима склоняется ко мне, сжимает мою ладонь, шепчет:

— Меня назначили. Так что, моя губернаторша, поздравляй.

— Боже, правда?! — выдыхаю, и тут же схватка накрывает с головой.

Всё тело напрягается, я кричу, рычу, вцепляюсь в простыню. Пять минут, и крик разрывает тишину родзала.

— Богатырь! — восклицает акушерка, держа на руках моего сына. — Настоящий мужик, килограмма на четыре точно!

— Ого, Лид… он как будто в два раза больше Соньки, — произносит с каким-то благоговейным восторгом.

— Как назовёте? — спрашивает врач.

— Богдан, — уверенно отвечает Дима.

— Отлично. Ну держите своего Богдана.

Малыша кладут мне на живот. Он тёплый, влажный, шевелит крошечными пальчиками, морщится, и я понимаю — вот оно. Всё, ради чего стоило жить, ждать, верить.

Я придерживаю его аккуратно.

— Спасибо тебе, любимая, — шепчет Дима, целуя меня в висок.

Он смотрит на Богдана с таким выражением, будто впервые в жизни видит чудо. И я вижу, как в его глазах гордость, усталость, нежность. Всё сразу.

— Дим, поздравляю, — выдыхаю, улыбаясь. — Пообещай, что ты сделаешь на своём посту много хорошего.

— За этим и рвался, — отвечает тихо, глядя на нас обоих. — Вот увидишь, в области станет лучше. Ради вас.

Я улыбаюсь. У меня любимый муж, два сына и дочь. Моя семья. Моя жизнь. Я живу так, как когда-то только мечтала, отдавая себя до последней капли и получая взамен счастье.

И особенно остро я чувствую это сейчас, в момент рождения второго нашего общего ребёнка. Как же хорошо, что мы тогда не опустили руки. Как же хорошо, что мы сохранили семью.