Играя с ветром - Евсения Медведева

– Полумеры… Не-а, Ника, после вчерашней ночи меня они больше не устраивают. Вот эти «одним глазком», «на полшишечки» оставь при себе, – я ржал как конь, стекая по холодной гранитной стене, представляя её прехорошенькое разъярённое личико.

– Смеётся он! – зарычала она прямо в щель под дверью, и уже тонкие изящные пальчики стали пробираться в ванную, хватаясь за край пушистого ковра. – Выходи!

– Пока ты лютуешь, Никусь, там горит завтрак, – достал я последний козырь, пытаясь отдышаться после незапланированной пробежки.

– Завтрак? – голос её дрогнул, и я готов был поклясться, что слышал, как она облизнулась.

– И кофе. Сам растил, молол, варил, сам хотел принести в постель! Только благородные намерения, честное слово. А ты все испортила.

– Доний, если ты сейчас же не выйдешь, я вынесу эту дверь к херам!!! – верещала Ника. – Обещаю!!!

– Выноси… – я поблагодарил себя за неаккуратность, подтягивая джинсы, сброшенные вчера. Достал сигареты и закурил. – Только выключи плиту, тигрица.

– Вот и не выключу!

– Тогда ты останешься голодной, а я бездомным.

В комнате стало как-то тихо-тихо… Напрягся, пытаясь уловить шевеление, но ничего… Мысли стали путаться, страх закипал, подкидывая картинки её обморока.

Я рванул ручку и вылетел из ванной… Но уже через мгновение мне на спину прыгнула голая бестия, её руки плетями дикого плюща вцепились в шею, а острые зубки стали разбрасывать по коже жалящие укусы. И я выдохнул с облегчением, когда мягкие титечки прижались к коже, а тонкие пальчики стали царапать опасной остротой ноготков. Жива…

– Я убью тебя! – верещала Ника.

– Сначала поедим, потом убьешь, – закинул руки за спину, не без удовольствия смял аппетитную попку, подбросил её выше на спине, чтобы было удобнее, и пошел в кухню, мужественно терпя визг, щипки и укусы.

Поднял чашку кофе, молясь, чтобы кипяток не вылили на меня. А она может…

Ох, как не прав я был, когда придумал это прозвище. Мы тогда сидели с пацанами на баскетбольной площадке, ждали, когда Королёв спустится по пожарной лестнице из темницы своей Сладкой принцессы. Юшков с пацанами кидали мяч, а я наблюдал за знаменитой троицей подружек, что, не обращая ни на кого внимания, бежали вдоль школьного стадиона. В разодранную дыру забора первой нырнула Сеня, затем Люська, а когда пришла очередь Вероники, сладкий от цветущей акации ветерок взметнул вверх её белую юбку в широкую складку. Я чуть челюсть не потерял, ощутив странный укол в самое сердце. Ника была такая то-о-оненькая, хрупкая с огромными серыми глазами и смешными скобками с разноцветными резиночками. Малютка, которую хотелось оберегать. Сквознячок… Тогда и прилипло. Дурак.

Даже подумать не мог, что в этой трогательной девчушке спит буря…

– В конце концов, это я должен биться в истерике, что ты забыла о нашей волшебной ночи. Как ты могла меня забыть, тигрица? – повёл головой и прижался колючей щекой к её нежной коже, нарочно дернув, чтобы царапиной остаться в её спутанных и смятённых ощущениях.

– Прям волшебной? – зашипела она мне на ухо, но кофе приняла.

– Конечно, – снял с плиты омлет, разложил по тарелкам и стал выставлять завтрак на стол. – Ты так и будешь сидеть на спине?

– Никогда не сидела на шее у мужчины, а оказалось, зря. Очень даже комфортно! – Ника покорно открыла рот, откусывая протянутый бутерброд с сыром.

– Так и скажи, что в глаза боишься посмотреть.

– Я боюсь их выколоть, подлый Лёвушка, потому что тогда мне не заплатят шесть окладов и не возместят ущерб семи пар дорогущих туфель! – она звонко чмокнула меня в ухо, не по-детски оглушив всего на мгновение. И я снова рассмеялся, в очередной раз убеждаясь, что нельзя с ней расслабляться.

– Хм… Кажется, потеря памяти заразна? Что-то я не припоминаю этих конских расценок… Моя Нинулька обходится мне намного дешевле.

– Молчи, Лёва! Лучше молчи! – тонкая ручка схватила вилку и стала нырять в тарелку, цепляя кусочки омлета. – Это ничто по сравнению с моей попранной честью!

– Вкусно?

– Очень.

– Я рад…

Потеряв надежду сесть, я облокотился на остров и стал клевать завтрак, не в силах сдерживать улыбку. Ко всему был готов: к слезам, истерике и даже к обмороку! Приготовил нашатырь, валерьянку и бинты, вдруг она мне член рубанёт осколками моего эго. Но к подобному не был готов.

– Поговорим? – когда тарелки опустели, а тигрица смиренно замурчала на моём плече, крепко сжимая грудную клетку, чтобы я, не дай Боже, не глотнул лишнюю каплю воздуха, повернул голову. Искал её взгляд, но она уворачивалась, не желая вырываться из волшебства. Понимал, потому что самому хотелось просто забыть всё и идти дальше. Возможно, сделал бы именно так, но с другой девушкой. Со Сквознячком почему-то так одновременно сложно и необычно легко стало. Механика удовольствия перестала работать, сломалась. И ощущение дикого, на грани болезненности, возбуждения лишь от её близости голову сносило…

– Не хочу!

– Ник, нам все равно придётся поговорить.

– Быть может, завтра? Ты сейчас начнёшь говорить, я расплачусь, а потом на эмоциях схвачу тесак и рубану твоё достоинство. Оно тебе надо? – она прижималась щекой к спине, отчаянно мешая мне увидеть себя. – Лёва, почему, когда ты появляешься на горизонте, все настолько стремительно летит в задницу?

– А это взаимно, Сквознячок, – дождался, когда расслабится и, подхватив её за попку, скинул прямо на поверхность острова.

Тело вновь молнией поразило… Её темные, как кофе, волосы взметнулись вверх, рассыпаясь по красивым плечам. Упругая, как наливное яблочко, грудь призывно покачнулась, маня руки занять свое место. Все в ней было прекрасно! Не нужны ей были дорогие наряды, укладки, косметика… Обнаженная Ветер на кухонном столе – вот эталон красоты… Её румяное от смущения лицо, робкие попытки прикрыться, красивая линия тела на фоне алеющего заката…

Какого хрена, Доний! Что ты несешь? В голове взрывался фейерверк из спутанных мыслей и ощущений. Пытался разобраться, честное слово, но руки не стали ждать…

Раздвинул красивые женские ножки, прижал к себе, предусмотрительно заведя её руки за спину.

– Ты чертовски красивая.

– Это сон, Лёва, – она чмокнула меня в нос и рассмеялась. – Ты сейчас растворишься, и я проснусь в своей постели. Да? Скажи, что мне все это снится? Юшков, спор, гроза, тополь… Полиция…

– Нет, это реальность.

– Тогда почему нас вчера не арестовали за непристойное поведение? А? Почему?

– Я убедил капитана, что нет ничего пристойнее, чем красивая женщина, от которой кукуха съезжает. Он позавидовал и отпустил, – подцепил пухлую нижнюю губу и стал ласкать языком. Внутри все кипело, я даже немного пугался столь бурной реакции, но лучше