Сто причин родить от меня ребенка (СИ) - Марецкая Зоя

Поднимаюсь по ступенькам, тяну нахмурившуюся Зою за собой.

– Зой, ты скажи ей, что я здесь, что я ее очень люблю и раскаиваюсь! Она на втором этаже лежит, в десятой палате! – кричит нам вслед незадачливый муж. – Я вас тут подожду, все равно дома делать нечего, на работу только завтра.

Сдаем одежду в гардероб, надеваем бахилы. Зоя очень волнуется, это видно. Крепко сжимаю ее пальцы.

– Видишь, Заяц, все хорошо у них, девочки в лагере образовываются, сестра твоя под присмотром врачей, дядя Федор любит и у дверей больницы отирается. Не переживай так.

– А то, что Яна разводиться хочет, это нормально?

– Заяц, так это их дело. Знаешь такую поговорку: «Милые бранятся, только тешатся»? Или ты к ним и в постель третьей полезешь? Без тебя не разберутся?

Останавливается, пытается вырвать руку. Но я держу ее крепко.

– Гоша, ты зачем сюда со мной поехал? Нервы мне трепать? Не в первый раз уже мне такие гадости говоришь!

– Я с тобой поехал, потому что я тебя люблю, глупышка, – говорю примирительно.

Обмякла, тяжко вздохнула. Сама обняла меня. Вот так, потихоньку, полегоньку, но мы с ней движемся в верном направлении.

На втором этаже, куда мы направляемся, нас ожидает очередной сюрприз. Дядя Федор, впавший в немилость, тем не менее оплатил жене отдельную вип-палату. Стучимся в дверь и заходим. Беременная женщина в модном халатике лежит на кровати и залипает в телефоне. Айфон последней модели, между прочим. Вспоминаю кнопочную нокию Зои и усмехаюсь.

Увидев нас, Яна радостно вскрикивает и бросается на шею сестры. Пока они душевно обнимаются и о чем-то негромко переговариваются, ненавязчиво рассматриваю Яну. Красивая, конечно, но меня не цепляет. Миловидная блондинка с кукольным личиком и изначально неплохой, но уже довольно сильно поплывшей фигурой. Красота холодная, с налетом стервозности. Даже беременность ее не смягчает. Яна кидает в меня короткие оценивающие взгляды. Сразу цепляется глазами за мои дорогие швейцарские часы. Это я Малеева и Зою обманул, что китайская подделка, с Яной такой фокус не прокатил. Опытная девочка. Усмехаюсь еще раз, прохожу к столу, ставлю пакеты.

– Привет, меня зовут Георгий. Здесь сок, минералка, фрукты.

– Яночка, это мой друг, он меня привез.

Яна вдруг неприятно усмехается. Смотрит на смутившуюся Зою.

– Ааа, это, наверное, тот друг, про которого баба Дуся Федору по телефону рассказывала? С сайта знакомств? И давно вы дружите?

Зоя молчит с виноватым видом.

– Кстати, Яна, там ваш муж на улице дежурит, – подчеркнуто перевожу тему. – Просил передать, что любит и раскаивается.

– Что он натворил-то, Яна? – со страхом в голосе спрашивает Зоя.

Но сестра уже не обращает на нее внимание. Она в открытую сканирует меня с ног до головы пристальным взглядом. Потом мило улыбается. Глаза ее при этом остаются холодными.

– Кто ты по национальности, Георгий? – спрашивает с любопытством. – Садись, посиди с нами. Хочу поближе тебя узнать.

Зое она сесть не предложила.

Я тоже умею выразительно усмехаться, чем и пользуюсь.

– Извините, Яна, не хочется портить ваш с Зоечкой девичий междусобойчик. Я лучше вниз пойду, с Федором поближе познакомлюсь. А вы поболтайте тут. Только, Яна, сразу предупреждаю: времени у нас всего час, дальше нам с Зоечкой нужно ехать в Москву, у нас дела. Поэтому ровно через шестьдесят минут зайду за ней. Заяц, я внизу, если что – звони, – привычным движением притягиваю Снегурочку к себе и громко чмокаю в губы. Медлю, глядя ей в глаза, потом чмокаю еще раз и еще раз. Это срабатывает – она, наконец, переключает свое внимание и улыбается мне. Нежная, добрая моя девочка.

– Хвост держи пистолетом, – шепчу ей на ухо. – Я рядом.

У двери оборачиваюсь на Яну и, наконец, отвечаю ей таким же пристальным взглядом. Потом еще раз усмехаюсь и выхожу в коридор.

Уверен, мы отлично поняли друг друга.

Уходя, слышу голос Яны:

– И давно ты с ним спишь?

Резко торможу с намерением вернуться. Потом сам себя останавливаю. Зоя должна сама научиться отстаивать свои личные границы перед сестрой. И я верю, что сегодня ей хватит уверенности в себе. По крайней мере, я нынешней ночью и утром очень сильно постарался, чтобы эта уверенность в ней появилась в избытке.

Зоя Павловна

– И давно ты с ним спишь?

Меня коробит, что сестра разговаривает со мной грубо. Но она беременная, поэтому уговариваю себя, что это гормоны. Пожимаю плечами, стараюсь отвечать миролюбиво.

– Недавно. Яночка, что у вас случилось с Федором? В чем он виноват?

Но сестра не хочет разговаривать про Федора. Она хочет говорить про Гошу.

– Ты и правда его на сайте знакомств подцепила? – опять этот пренебрежительный тон.

– Нет, конечно, я на улице с ним познакомилась.

Почему у меня стойкое ощущение, что я оправдываюсь?

– Он же кавказец, да? – следующий вопрос. – Не боишься? Они опасные.

Начинаю потихоньку злиться.

– Он не кавказец. Он русский. Родился в Москве. Яна, расскажи мне, пожалуйста, что у вас происходит с Федором.

Она с беспечным видом машет рукой.

– Ой, да ничего особого не происходит. Надоел он мне. Разлюбила, вот и все.

Уж чего-чего, а такого я точно не ожидала.

– Как – разлюбила? – глупо спрашиваю. – Через полгода? А ребенок?

– А вот так! Сначала интересно с ним было, а потом как-то быстро все стухло. Приелся он мне. Поторопилась я, наверное. Он мужик неплохой, Зой, но не люблю я его. Что же мне, из-за ребенка теперь всю жизнь с нелюбимым жить, мучиться? Я же живой человек, имею я право на женское счастье?

В ответ на такие откровения я могу лишь выдавить:

– Но ведь Федор тебя любит…

– Да пускай любит, я ему не запрещаю, – усмехается она. Но ее усмешка коренным образом отличается от Гошиных ухмылок. Гоша всегда усмехается по-доброму. А Яна… – Сам виноват, мало мне времени и внимания уделял. Приходит после смены, мне пообщаться хочется, поделиться с ним какими-то переживаниями. Ты же меня бросила, – еще одна нехорошая ухмылка, теперь в мою сторону. – А он сразу на кухню: «Яна, что поесть есть?» Как будто ему сложно самому холодильник открыть и посмотреть. И так во всем. Ой, Зой, не хочу я про него говорить. Жалею, что залетела от него. Вдруг мальчишка рыжий уродится, в его породу, потом и отца ему другого проблемно будет найти, уж больно масть приметная.

Смотрю на свою любимую сестру и не верю своим ушам. Мы же с ней всего месяц не общаемся. Неужели она за это время стала такой стервой? Или в беременность это вылезло? Или за последний год, когда мы с ней ругаться начали? Или всегда такой была, просто до поры до времени таилась от меня? Или даже и не таилась, просто привыкла я к такому хамскому ее общению, а теперь вот за месяц отвыкла?

– Яна, он же столько для тебя хорошего сделал, – пытаюсь еще раз по-хорошему убедить сестру. – Смотри, вип-палату тебе оплатил, хоть вы и в ссоре. Внизу дежурит. Переживает.

Но она непробиваема.

– Еще бы ему не оплатить и не переживать, это же его первый ребенок. Короче, я вот чего подумала, Зой. У него же осталась бабкина однушка в поселке, вот пусть продает ее и покупает себе отдельное жилье. А эта трешка наша с тобой будет. Что мы, вдвоем с тобой ипотеку не выплатим? Я спросила у Феди, тридцать тысяч в месяц. Ты в Москве воспитателем устроишься, я дистанционно ипэшников наберу, буду на дому бухгалтерию вести. Один раз мы с тобой уже справились, вырастили без мужика, неужели второй раз не справимся? Девочки нам помогать будут. Что скажешь?

Сижу и чувствую, что начинаю задыхаться от ее жестокости и своей беспомощности.

– Яна, я замуж хочу. И своего ребенка.

– За кого замуж? За чурку этого, что ль? – кивает головой на дверь. – А он что тебя, звал?

Не могу уже говорить, в горле спазм, поэтому просто мотаю головой.

– И не позовет, – недобро говорит она. В глазах загораются мрачные огоньки. – Они только на своих женятся, мы, русские, для них, как подстилки. Эй, ты что, влюбилась в него, что ли? Зоя, ты дура? Посмотри на себя и посмотри на него! Он тобой поиграется и через пару дней выбросит на помойку! Ты как девочка несмышленая, на месяц тебя одну оставила, ты уже в историю влипла!