После развода. Не надо слов, не надо паники - Элен Блио
Сама виновата?
Или виноваты мои близкие, которые стали принимать мою любовь к ним, мои старания, мою поддержку как должное?
Или никто не виноват, а просто жизнь такова?
- Анют, я не собираюсь давить. Я хочу поддержать, помочь…
- Леш, помнишь, был такой старый фильм, кажется, мы его даже с тобой смотрели... «В моей смерти прошу винить Клаву К»?
Он чуть хмурится.
- Не важно. Там герой очень любил героиню, они еще школьники были, и вот он постоянно был рядом, постоянно был с ней... Как сказать…
- Давил? — усмехается Лёша.
- Там была одна фраза, которую героиня сказала ему, когда стала общаться с другим мальчиком. «Ты все время дарил мне себя, а он подарил мне меня».
Буянов снова сводит брови.
Значит, я должен подарить тебе тебя?
- Нет. Ты ничего не должен. Просто... не дави на меня. Я хочу сама найти себя, понимаешь? Мне сорок два, а ощущение, что опять девятнадцать и я стою перед выбором.
- Перед выбором?
- Что делать. Как жить.
- Тогда ты... ты в твои девятнадцать, что выбрала?
- Я выбрала жить. Жить дальше. Мне было очень больно, но я выстояла. Сейчас мне тоже очень больно. И я опять хочу выстоять, понимаешь?
- Ты сможешь без помощи?
- Я не знаю.
Пожимаю плечами.
Любимый жест.
Снова включаю чайник. Заливаю кипятком заварку. Пахнет вкусно. Цейлонский чай.
Лучший.
Разливаю кипяток по чашкам.
Внезапно меня осеняет.
- Ты голодный?
- Честно?
- Поняла тебя.
Лезу в холодильник. У меня там есть небольшая заначка закусок — красная рыба, чёрная икра — да, да, решила шикануть напоследок. То есть…
Просто шикануть.
Деньги у меня есть.
Оливки, балык, пармская ветчина, сыр мягкий, блины, хлеб.
- Как ты смотришь на то, чтобы поесть блинов с рыбой и с икрой?
- Из твоих рук — всё, что угодно.
- Ох, Буянов, смотри! Привыкну к подхалимажу!
- Это искренне.
- К искреннему подхалимажу тоже можно привыкнуть.
Садись за стол, не маячь, мешаешь.
- А мне нравится тебе мешать.
- Тогда останешься голодный.
- Я своё возьму.
Снова меня притягивает. И его «возьму», конечно, не про еду…
- Лёш…
- Я никуда сегодня не уеду.
- Я тебя и не гоню. Сядь, покормлю тебя, давай.
Ухмыляется так нахально и довольно. А я…
А мне всегда нравилось это — кормить мужчину.
Наверное, эта функция у всех женщин предустановлена.
Быстро грею блинчики — чуть-чуть. Смазываю творожным кремом, раскладываю рыбку, чуть укропчика, сворачиваю, ставлю на стол.
- Налетай!
Беру багет, масло, икру, прикидываю, что и сама не прочь съесть бутербродик. И вес мой меня уже не так парит — ночью потренируюсь и сброшу. Сколько там калорий сжигает секс?
Мы ужинаем. Расспрашиваю Алексея про Эмираты. Я там, кстати, была, но давно, еще до того, как это стало мейнстримом, как говорится. Еще до этой огромной башни, только-только Пальма Джумейра появилась. Тогда мне в голову не пришло пробовать верблюжье молоко, а шоколад появился вообще два года назад.
- Стой! Ты опять не загадала?
- Загадала.
Я не лгу.
Очень простое желание.
Что бы он был счастлив.
(Прим. автора
Еще до того, как это стало мейнстримом — фраза из культового мультфильма
«Футурама»)
34.
Капельница медленно отсчитывает время.
Кап-кап-кап…
Белый потолок, белые стены... Почему в больницах всё белое? Никогда не задумывалась.
Дешевая краска? Чистота?
Или на белом легко заметить грязь и плесень? Читала, что какую-то больницу почти достроили, а потом увидели, что бетонные стены уже жрёт чёрная плесень. А вывести её никак. Здание забросили.
Может и не правда, кто знает.
Но плесень штука опасная…
Мне кажется, что моя душа покрыта плесенью и я только-только начинаю её отмывать, очищать. Очищаться.
Операция прошла успешно.
Эти слова должны меня обрадовать, но я как-то странно безразлична.
Успешно.
Господи, а я ведь надеялась, что…
Это очень плохо. Это ужасно по отношению к самой себе прежде всего.
Но я рассчитывала на то, что операция пройдёт не так хорошо.
Да. Я искренне думала, что хорошо бы мне не отойти от наркоза. Или чтобы сердце остановилось там, на столе. Бывает же? Не выдержало. Никто не мог этого предугадать.
И все.
И всё так красиво…
Меня бы оплакивал Лёшка Буянов. Носил бы на кладбище алые и белые розы.
Памятник бы поставил. Мужу бы не позволил даже близко к этому делу подойти. Я уверена — смог бы! Несмотря на то, что мой супруг и сам крутой. Не пальцем деланный. Но за Буянова говорили бы его чувства ко мне. И ненависть к моему мужу, который бросил меня в такой момент.
Хотя он же не бросил, да? Я сама ушла…
Кап-кап-кап... Медленно капает, спокойно так.
А ведь Славина не обманула. Буянов реально предложил ей трахнуть моего мужа.
Я его спросила.
После пахлавы с золотом и второго желания, которое загадала.
- Я примерно представлял, что она тебе скажет.
- Ты натравил её на моего Доронина?
Вспоминаю разговор, снова погружаясь в тот вечер.
Буянов смотрел прищурившись. Лгать не будет, я знала. Не его метод.
- Да. Показал ей его и сказал — вот, шикарный кандидат для тебя.
- Ты знал, что это мой муж.
- Знал.
- И зачем?
- Может, хотел, чтобы ты свободна была?
- А серьёзно?
- Серьёзно? Я был уверен, что он её пошлёт. Зубы обломает. — Лёшка криво ухмыльнулся, - кто ж знал…
- Мне собирался признаться? — я спросила именно так, собирался ли он, Алексей Буянов, рассказать мне о том, что сломал мою семейную жизнь.
- Собирался.
- Неужели?
- Да.
- Ясно.
Я топа тоже усмехнулась.
Вот так и живём.
Но я понимала, что не Буянов виноват в том, что Оксана Славина стала Славина.
Что мой муж сделал её своей любовницей. Что собирается с ней серьёзно...Не будет мариновать в ранге любовницы, как Буянов и компания.
Виноват мой Доронин.
Он нарушил клятву.
Он предал меня.
Нашу любовь.
Интересно, плакал бы он на моей могиле?
Плакал бы, конечно.
Это же такой контент.
Жена умирает. Он страдает, рыдает, делает всё, чтобы достойно проводить, а потом, через слёзы и боль, через тернии, женится на другой.
Чёрный юмор.
Я такой люблю.
Да, я планировала умереть.
Но что-то пошло не так.
Слишком хороший доктор.
Слишком ответственный Ангел Хранитель.
Своенравный, зараза. Ой,
