Самодовольный наглец - Джанин Инфанте Боско

Облизываю губы и подхожу на шаг ближе.

— Все нормально?

Марко не отвечает, вместо этого прижимает спиной к прохладной плитке и глубоко целует. Из моего горла вырывается стон, когда наши языки сплетаются вместе. Я обхватываю рукой его внушительный член. Медленными, ровными движениями обрабатываю ствол, время от времени лаская головку большим пальцем.

Марко стонет мне в рот, затем прерывает поцелуй и упирается своим лбом в мой. Опустив взгляд, наблюдает, как я обхватываю его яйца другой рукой.

— Господи, — хрипит он.

— Нравится? — шепчу я.

— Охренеть как нравится.

— Тогда, может, это тоже понравится, — я опускаюсь на колени, не сводя с него глаз.

— Что ты дела… нет…

— Нет?

— Антониа, ты не обязана…

— Согласна, — прерываю я его. — Я просто хочу.

Произнося эти слова, понимаю, что делаю это искренне. Я желаю Марко именно так. Желаю смотреть, как он разваливается на части от моих губ, и не потому, что отчаянно хочу удержать его, а скорее потому, что мечтаю почувствовать близость с ним и только с ним.

Марко запускает пальцы в мои волосы, и сжимает их на затылке, в то время как я приоткрываю рот и касаюсь кончика члена языком, медленно обводя его по кругу. Мужчина делает резкий вдох. Я облизываю основание ствола и наклоняю голову. Ласкаю языком мошонку, а затем медленно провожу им по всей длине члена. Открывая рот шире, вбираю его в себя. Дюйм за дюймом, пока головка не упирается в заднюю часть горла, отчего срабатывает рефлекс, и слезятся глаза.

Плотно обхватив его губами, я держусь руками за мужские бедра и начинаю сосать, покачивая головой вверх-вниз.

Взглядом умоляю Марко пошевелиться.

Взять управление на себя.

Оттрахать мой рот.

Его самообладание, наконец, лопается, и он, сжимая в кулаке мои волосы, толкается все глубже и глубже. Я впиваюсь пальцами в его бедра и открываю рот шире. Капли предсемени стекают по горлу, и Марко быстро вынимает член у меня изо рта.

— Продолжай, — прошу я, потянувшись к нему.

Он мотает головой и отпускает мои волосы. Подняв меня на ноги, разворачивает меня и припечатывает к стене. Я ахаю в ту секунду, когда чувствительные соски касаются плитки, и раздвигаю ноги. Прижимая член к моей заднице, Марко снова наматывает на свой ушибленный кулак мои мокрые волосы. Превозмогая боль, тянет меня за них и поворачивает голову, чтобы впиться в мой рот поцелуем.

Пульсация между ног усиливается, и я прерываю поцелуй.

— Пожалуйста, — умоляю я, когда Марко опускается к моей шее, посасывая и покусывая кожу.

— Скажи, — рычит он. — Скажи, что ты моя. Скажи, что с этого момента я единственный твой мужчина.

— Я твоя, — выдыхаю я. — Пожалуйста… я… — слова превращаются в стон, когда Марко протягивает руку между моих ног и касается клитора. — Только ты… — я закатываю глаза, когда он обводит его пальцем. — Ты мой единственный, — всхлипываю я.

Марко перемещает колено между моими ногами, раздвигая их еще больше. Я упираюсь ладонями в стену и готовлюсь принять его. Положив одну руку мне на бедро, а другой продолжая удерживать меня за волосы, он проникает глубоко, насыщая каждый мой дюйм собой. Мои колени подгибаются, и я стону его имя.

— Черт, — рычит Марко.

Он тут же находит ритм. Ноги подкашиваются, когда я пытаюсь не отставать, но оргазм не заставляет себя долго ждать. Простонав имя Марко, я закрываю глаза и отдаюсь удовольствию, пронзающему мое тело.

Марко продолжает входить и выходить из меня, вращая бедрами и трахая меня.

Жестко.

Глубоко.

Один оргазм сменяется двумя, а затем еще одним.

Я едва стою на ногах, когда чувствую, как Марко выходит из меня, но заставляю себя повернуться. Прижавшись спиной к стене, наблюдаю, как он доводит себя до кульминации. Сперма буквально выстреливает, орошая его руку.

— Посмотри на меня, — шепчет он, задыхаясь.

Наши взгляды встречаются, пока Марко продолжает кончать.

— Ты моя.

Глава 19

Марко

Антониа во сне прижимается к моему боку, а ее волосы рассыпаются по моей груди. Я мог бы привыкнуть просыпаться с ней. Шокирующая мысль для мужчины, который поклялся, что никогда ни с кем не задержится даже на ночь. Я давным-давно овладел искусством прощаться и выползать из постели женщины до того, как она проснется, но вот я здесь, совершенно счастливый, наблюдаю, как спит Антониа.

И нет никакого страха привязанности, когда речь заходит об этой девушке.

До прошлой ночи все было иначе, но после разборок с Хаундом и знакомства с ее стариком между нами что-то изменилось. Она покинула праздник вместе со мной, выступив против своего отца. Даже раскрыла подробности своих отношений с Хаундом, и о безумном подозрении Танка, что я использую Антонию, чтобы добраться до него. Ее доверие и честность говорили о многом, но только когда мы вернулись в мою квартиру и приняли душ, я понял, насколько далеко все зашло. Не имело значения, откуда она или с кем была; я хотел, чтобы она стала моей.

Моей.

Не знаю, что будет дальше, но можно делать шаг за шагом и посмотреть, к чему все приведет. Если повезет, мы пройдем дистанцию, и я буду встречать каждое утро именно так.

Наматывая кончики ее волос на палец, целую Антонию в макушку. Она слегка шевелится, перекидывая свою ногу через мою и прижимается ближе.

Да, я определенно могу к этому привыкнуть.

— Который час? — стонет она.

Свободной рукой тянусь за телефоном. Кулак все еще в ссадинах от побоев, которые я нанес Хаунду, но я буду жить. К сожалению, он тоже. Смотрю на время на экране, прежде чем бросить мобильный обратно на тумбочку.

— Чуть больше десяти, — отвечаю, обнимая Антонию обеими руками. Провожу вниз по ее спине и дотягиваюсь до края футболки — старой футболки полиции Нью-Йорка, которую я получил, когда играл благотворительный софтбольный матч. Обнаружив голую задницу, хватаюсь за обе ягодицы и тяну Антонию на себя. Зачем она вообще надела футболку, если решила обойтись без трусиков, остается загадкой. Предпочитаю, чтобы она была голой по всем статьям…

Антониа приподнимает голову и смотрит на меня затуманенным взглядом. Задираю футболку и натягиваю ее над упругой грудью. Не в силах сдержаться, наклоняюсь и беру в рот идеальный сосок. Через мгновение отпускаю его, причмокнув губами, и стягиваю футболку с Антонии. Ее кудри рассыпаются, обрамляя лицо. Кончики волос достают до верхушки груди, и это зрелище подобно удару в живот.

Нет ничего совершеннее.

Нет ничего прекраснее.

— Так-то лучше, —