Спаси сердце короля - Фэя Моран

Тео на мгновение поворачивает голову в мою сторону, и на его губах вдруг растягивается пугающая ухмылка.

– Ты что же, хочешь меня в чём-то обвинить?

Я теряюсь с ответом.

– Нет… я просто…

– Всё понятно. Ты винишь меня в том, что я бросил его? Оставил одного?.. Но чем ты лучше меня? Ты поступила с ним вдвое хуже.

Я теряю дар речи, и из горла вырывается какой-то жалкий звук, больше походящий на писк мыши.

– Не тебе меня судить, сахарок, – добавляет Тео через несколько секунд.

– Откуда ты знаешь такие подробности? – Моя речь внезапно переходит на крик: – Откуда?! Ты всё это время следил за нами? Каким образом?!

Тео решает просто отмахнуться, отвернувшись от меня и отвергая мои попытки разобраться в ситуации. А в голове у меня только сильнее всё запутывается. Он не мог следить за жизнью своего брата, находясь в сторонке, без осведомлённости других людей. Харкнессы всегда окружены своими верными слугами, которые готовы стелиться перед ними, как чёртовы питомцы. Страх перед Вистаном не позволил бы ни одному из них скрывать, что Тео Харкнесс жив и находится в Вегасе. Иначе его тут же вернули бы в семью. Но что, если кто-то всё-таки знал об этом? Может, Нейт? Или Зайд? Только они шли бок о бок со своим другом против всех правил, рискуя собственными головами. Однако в таком случае они сообщили бы ему об этом. А он не знал о том, что Тео в порядке. И не знает до сих пор.

Меня передёргивает от этих мыслей, которые лишь сильнее цепляются за мой и без того уставший мозг. Кажется, ничто и никогда не даст мне жить спокойно.

– Так ты скажешь, куда ты собираешься ехать? – нарушает тишину голос Тео, заставив меня резко обернуться к нему.

Я вспоминаю о том, что рассказывала Сара, – ирландцы любят ошиваться в самых густо застроенных казино местах. Но их наиболее излюбленная точка, которой Гелдофы буквально владеют – казино The Leprechaun’s Luck[15]. Самое ирландское название, которое вообще можно было бы придумать. Уверена, Аластер там. Если нет, то потребую его вызвать.

– Отвези меня в The Leprechaun’s Luck — озвучиваю я, и Тео снова удивляется.

– И для чего тебе туда нужно? Решила поиграть в покер?

Ворчливым тоном я напоминаю ему:

– Мне казалось, ты не хочешь разговаривать.

– Я просто волнуюсь за жену моего брата.

– Тебе плевать на судьбу жены своего брата, как и на его судьбу, раз ты оставил его одного с вашим ублюдочным отцом. Не строй из себя жертву.

Я не успеваю замолкнуть до того, как вырывается последняя фраза. Она лишняя. Я признаю это, но брать слова обратно уже поздно. Но ответ Тео ставит меня в тупик. Он лишь, невинно улыбнувшись, кратко отвечает:

– О’кей.

И это всё.

Я хлопаю глазами, пытаясь прощупать интонацию, с которой это было сказано. То был сарказм или просто очередная удачная попытка не распространяться о себе слишком подробно? В любом случае мне это не нравится. В другой ситуации я бы извинилась, но теперь он не дождётся от меня этого, даже если я и поступила подло, выдав такие слова человеку, которого на этот свет произвёл настоящий монстр.

Вместо траты энергии на не стоящие этого размышления, я стараюсь сосредоточиться на главном – на предстоящей встрече. Мне стоит вести себя крайне серьёзно. Мой возраст не играет мне на пользу. Наверняка эти придурки не воспримут меня как надо. Кто воспримет всерьёз ребёнка, да ещё и припёршегося в такое опасное место в одиночку? Я волнуюсь, но это волнение меньше, чем могло бы быть. Чем я ожидала от самой себя.

Ехать к ирландцам одной глупо, но именно это я и делаю. А ещё мысли постоянно возвращаются к убитому мной Джилрою. Мне будет что-то за это? Я рассматриваю себя в зеркальце заднего вида. Часть своего симпатичного нового платья, полные уверенности глаза. Но одно меня в моём виде не устраивает – отсутствие макияжа. Из-за этого я выгляжу не так взросло, как хотелось бы. Мне нужно расположить Гелдофа к себе, показать, что я настроена серьёзно, а мои щенячьи глаза всё портят.

«Ты выглядишь как побитый щенок», – вспоминаются слова Авы. Идеальное описание меня.

– Ты им понравишься, – ни с того ни с сего произносит Тео.

Поворачиваю голову в его сторону.

– Что?

– Гелдофам. Ты же к ним сейчас едешь.

– И зачем, по-твоему, я к ним еду? – решая не упускать возможности расспросить его, пока он идёт на контакт, спрашиваю я.

– Наверное, чтобы выдать им все тайны Гая, которые пригодятся ирландцам, чтобы в конце концов его прикончить.

Меня тошнит от этих слов. Они каким-то образом причиняют боль. Неприятную, но при этом несопоставимую с моим поступком. Будто во мне уживаются сразу два человека, каждый из которых имеет своё мнение.

– Ты думаешь, что я могу так поступить? – спрашиваю я дрогнувшим голосом, выдающим мои чувства.

– А что тебе мешает?

Я поджимаю губы. Это обижает, но он имеет основания так полагать. Поэтому я не спорю, предпочитая провести остальное время в тишине. Пусть он думает, что оказался прав. Мне уже всё равно. Мне ли не знать то, что происходит в моей душе? Мне ли не знать, с какой скоростью меня сжирает изнутри совесть, которую я просто запихиваю обратно, чтобы не высовывалась?

– Приехали, – говорит Тео спустя несколько минут, и я поднимаю голову.

«Понтиак» скользит по гладкому асфальту, пристраиваясь между элитными тачками, выстроившимися вдоль злачных заведений. Здания вздымаются вверх причудливыми башнями, выкрашенными во все мыслимые цвета – от кислотно-розового до глубокого индиго. Архитектура представляет собой коктейль из стилей – от блестящего ар-деко до вычурного модернизма. В воздухе тем временем витает гул – низкий, многоголосый рокот. Звуки смешиваются с ритмичным стуком каблуков спешащих пешеходов и рёвом моторов проносящихся мимо автомобилей. Это, видно, один из самых оживлённых районов Вегаса. Он полон людей, жаждущих развлечений. Воздух здесь насыщен ароматами дорогих сигар, женских духов и ещё чего-то сладковатого. А казино словно соревнуются в роскоши, выставляя напоказ свои вывески. И я веду по ним взглядом до тех пор, пока не вижу нужное мне название.

Вход в казино ирландцев скрывается за массивными дубовыми дверьми, словно вырубленными из монолита древнего леса. Перед ними высятся два мощных охранника в идеально выглаженных костюмах. Их лица, невозмутимые и непроницаемые, выглядят как