Слетая с катушек - morphia

После двух пирожных он накрыл тарелку крышкой — и тут же решил, что, возможно, будет лучше дочитать письмо уже в постели.

Все же иногда письма сталкера бывали чересчур откровенными.

Он отправился в спальню и переоделся в пижаму, едва замечая раздвинутые шторы — настолько он был отвлечен.

«Ваньнин».

Так начиналось послание. Почерк был аккуратным, и сердце его на секунду зачастило прежде чем он успел подавить собственную непостижимую реакцию. Нет, он не позволял себе ассоциировать голос конкретного человека с написанными строками.

«Ты сегодня выглядел прекрасно. Я хотел бы иметь возможность сказать тебе это в глаза, но подозреваю, что тебе бы это вряд ли бы понравилось, узнай ты, кто я такой».

Чу Ваньнин возмутился, мгновенно отвергая комплимент. Конечно, сталкер продолжал осыпать его красивыми словами — как он, впрочем, делал с самого первого письма. Все это было лишь средством для достижения цели — вот только Чу Ваньнин не мог понять, каков же замысел.

«Ты даже не посмотрел на меня. Думаю, это имеет смысл. Такой парень как ты достоин большего. И, все же, мне кажется, что я не могу тебя отпустить, и не перестаю тебя желать меньше, даже зная все это. Я купил тебе не совсем пристойный подарок в надежде сделать тебя хоть немного счастливее. Похоже, ты одинок, и с тех пор, как сюда переехал, у тебя никого не было».

Чу Ваньнин вздрогнул. Конечно, он знал, что сталкер все время был где-то поблизости, и, должно быть, следил за тем, что он делает, и как живет — но чтобы его так нагло разоблачили…

«Я подумал что, возможно, тебя не интересует секс. Подарок был моим способом проверить эту догадку. Кажется, ты был удивлен. Ты никогда не видел секс-игрушки? У тебя вообще был когда-нибудь секс? Я продолжаю задавать себе эти вопросы, увидев твою реакцию.

Признаюсь, я часто испытываю желание, и мне трудно представить, чтобы у кого-то это происходило иначе, но, если вдруг тебе это неинтересно, я не хочу давить.

После этого я приготовил для тебя завтрак. Это был мой способ попросить прощения за такой сюрприз. Надеюсь, было вкусно?»

В письме после этой фразы значился миниатюрный дудл, изображающий застенчиво улыбающегося человечка с высоким хвостом и улыбкой с ямочками.

У Чу Ваньнина внезапно возник в голове образ Мо Жаня, но он яростно тряхнул головой, прогоняя непрошеное видение. Мо Жань ни за что не повел бы себя таким образом. Он был порядочным прямолинейным парнем. К тому же, его растрепанные волосы были коротковаты для хвоста. Чу Ваньнин на мгновение впал в прострацию, представляя, как красиво чернильно-черные волосы ниспадали на висок и щеку Мо Жаня, когда тот зачесывал их набок — слишком красиво чтобы описать словами.

«Я эгоистично рад, что ты не вернул подарок. Ваньнин, ты ведь хочешь его использовать, правда? Тебя возбуждает мысль о том, что кое-что мое окажется внутри тебя? Я знаю, что это не будет и вполовину так хорошо, как было бы со мной — но все же это лучшее, что я могу сделать, не раскрываясь. Надеюсь, когда-нибудь ты воспользуешься им, и дашь мне знать, понравилось ли тебе».

Пока Чу Ваньнин читал этот абзац, лицо его полыхало. Он чувствовал, что крылось между строк, и из-за этого сгорал от стыда. Ему прямым текстом дали способ раз и навсегда покончить с этим преследованием, но он не использовал его. Он так никогда и не сможет узнать, сработало бы или нет возвращение подарка — он ведь даже не попытался это сделать. У него была возможность отвергнуть этого человека, поставить точку в их жутком взаимодействии — но он упустил момент. Теперь и он, и сталкер знают, как Чу Ваньнин относится к их странным отношениям. Глаза мужчины раскраснелись от смешанного чувства стыдливой вины.

«Ты мне когда-нибудь даже покажешь, не так ли?»

Следующая строка, казалось, насмехалась над Чу Ваньнином, грязные каракули уродовали страницу после аккуратных каллиграфически-ровных строк.

«Если ты устроишь мне хорошее представление, я могу даже однажды появиться в твоей спальне и как следует тебя вы*бать. Тебе бы понравилось? Я бы завалил тебя и вошел в твое просящее тело, и ты бы не остановил меня, даже если бы захотел».

У Чу Ваньнина сперло дыхание, сердце натужно заколотилось от явного бесстыдства выражений.

«Но ты ведь не захочешь меня останавливать, правда?»

~

Потребовалась некоторая сила воли чтобы тут же не смять письмо, так что Чу Ваньнин вместо этого дрожащими пальцами сложил его и осторожно отложил на тумбочку, как если бы оно в любую секунду могло воспламениться если он продолжит его держать в руках.

Описанная картина теперь была словно выжжена в его голове.

Он — в постели, помятый после сна, пижама брошена на пол в беспорядке — и мужчина прямо над ним. Лица в темноте не разглядеть, но тело, несомненно, принадлежит Мо Жаню. Этот человек вдавливает его в кровать и входит в него.

Чу Ваньнин понятия не имел, каково это, но беспомощный жар отчего-то разлился в груди. Он вдруг понял, что стал твердым, и осознание это настигло его так же внезапно и неотвратимо как, бывает, приходит мигрень.

С губ его вырвался дрожащий вздох, и он закрыл глаза, опуская руку вниз на разгоряченную затвердевшую плоть чтобы хоть немного избавиться от возникшего напряжения. Всхлипнул от собственного прикосновения. Да, он и раньше прикасался к себе, но это все же не было чем-то обычным в его жизни. С тех пор как он повстречал Мо Жаня, он проделывал это пару раз, но это все равно так и не стало для него чем-то естественным.

Смутно он вдруг подумал о том чтобы приглушить свет, потому что яркость заставляла его чувствовать себя выставленным напоказ, и ему необходима была темнота чтобы сосредоточиться.

Согнув ноги в коленях, Чу Ваньнин уперся пятками в матрас и вдавился в собственную руку, создавая фрикцию.

Он представил, как вдруг проснется и увидит, что темный силуэт — возможно, человек, которого он, так или иначе, знает — склоняется над ним в постели.

Рука оказалась за резинкой пижамных штанов, и он обхватил пылающую жаром эрекцию.

Что бы с ним сделал его преследователь? И что бы делал Чу Ваньнин, если бы это все-таки случилось? Он об этом как-то