Будь счастлива, Алина - Наталия Антонова

Для примы вхождение Маши под ручку с хозяином в гостиную было полной неожиданностью. Другая бы на её месте закатила мужу скандал, а дерзкую, с её точки зрения, девчонку выгнала бы вон. Но только не Вероника Павловна. Эдуард Константинович, хорошо зная свою жену, всё рассчитал верно. Их выход был почти театральным. И прима, несмотря на растерянность и возмущение, в глубине души оценила постановку, устроенную мужем.

Она на правах хозяйки усадила девушку за стол. Маша сидела как мышка, ела мало и старалась не уронить себя в глазах семьи Солнцевых. Первой не выдержала Алина, она тихо проговорила, глядя на Машу своими ярко-голубыми глазами:

— Вы ешьте, не стесняйтесь. У нас тут всё по-простому.

Маша улыбнулась и ответила ей благодарным взглядом ореховых глаз. Про себя она решила, что со стороны будущей подопечной никакие неприятности ей не грозят. Позднее успокоилась и насчёт хозяйки дома.

Мать девочки после обеда показала Маше дом и комнату, в которой ей предстояло жить.

Вероника Павловна спросила, почему Мария Семёновна решила уйти из школы, Маша честно призналась, что один ребёнок лучше, чем тридцать три, по крайней мере для неё.

Веронику Павловну этот ответ удовлетворил. Она посмотрела все документы Маши, которые та на всякий случай принесла, и данную ей с места работы характеристику. Директриса школы, хоть и не горела желанием отпускать молодую учительницу, препятствия чинить не стала, дала характеристику хорошую.

— Спасибо, Зинаида Львовна, — прошептала растроганная до глубины души Маша.

— Не за что, — ответила та. И добавила: — Если что, возвращайся. Мы будем рады принять тебя обратно в наш коллектив.

На этот раз Маша в ответ только неопределённо кивнула. Интуиция, вероятно, подсказывала девушке, что в эти стены она больше никогда не вернётся. Так и вышло.

На следующий день Маша и Алина остались наедине. У Маши был план, чем и сколько она будет заниматься с девочкой. Но для начала, чтобы установить контакт с воспитанницей, она решила спросить, чем бы хотела заняться сама девочка.

Алина посмотрела на неё широко распахнутыми глазами, в которых Маша успела заметить и доверчивость, и детское лукавство, и предложила:

— Раз уж лапа представил мне вас как Мэри Поппинс, то, может быть, нам для начала почитать книгу про неё.

Маша увидела на столе девочки толстую красочную книгу и догадалась, что они читали её вместе с отцом, хотя, скорее всего, папа читал, а дочка слушала.

— Можно? — спросила она, указывая рукой на книгу.

— Да, конечно, — ответила Алина.

И Маша открыла её на странице, которая была заложена закладкой. Она поняла, что отец с дочерью добрались уже до второй книги.

— Алиночка, — проговорила Маша, — а ты знаешь, что писательницу на самом деле звали Хелен Линдон Гофф? Родилась она в Австралии, в городе Мэриборо. У неё были две сестрёнки. Девочки рано потеряли отца, их мама с трудом справлялась с потерей кормильца и главы семьи. Тогда-то Хелен и стала придумывать сказки для своих сестрёнок, чтобы хоть как-то их успокоить.

— И она сразу придумала Мэри Поппинс? — заинтересовавшись рассказом воспитателя, спросила Алина.

— Пет, до придумывания образа чудесной няни девочке предстояло пройти долгий путь.

— Расскажите, Мария Семёновна! — попросила Алина.

— У мамы Хелен не было средств к существованию, — проговорила Маша.

— Совсем? — перебила её Алина недоверчиво.

— Совсем, — вздохнув, ответила Маша и подумала, что ребёнку, родившемуся в обеспеченной семье, трудно представить, что кто-то может недоедать и даже голодать.

— Мария Семёновна, рассказывайте дальше! — тем временем нетерпеливо попросила Алина.

«Или, может, потребовала?» — подумала Маша. И послушно продолжила:

— Поэтому она взяла дочерей и переехала к своей матери в Новый Южный Уэльс, где у бабушки Хелен была своя сахарная плантация. Там они прожили десять лет. Заботу о внучатых племянницах взяла на себя практичная и решительная тётя Элли. Когда Хелен пришло время учиться, она устроила девочку в пансион Норманхерст — Эшвилдскую школу для девочек. Было это в далёком 1912 году.

Алина, судя по всему, в силу возраста не обратила внимания ни на название пансиона, ни на дату. Только уточнила:

— Хелен понравилось учиться?

— Я бы так не сказала, — задумчиво проговорила Маша.

— А я бы очень хотела поскорее пойти в школу, — вздохнула Алина и пожаловалась: — Но мне ждать ещё целых два года.

— Ты и не заметишь, как быстро пролетят эти два года, — попыталась утешить девочку Маша.

— Дни такие длинные, — не согласилась с ней Алина.

— Они только в детстве кажутся длинными, — улыбнулась Маша, — а чем старше становятся люди, тем короче кажутся дни.

— Вы так думаете? — недоверчиво произнесла девочка.

Маша кивнула.

— А Хелен так и не понравилось учиться? — спросила Алина, и в глазах её промелькнуло разочарование.

— Нет, почему же, — поспешила развеять её огорчение Маша, — будущей писательнице повезло с директором школы. Эта добрая женщина сумела подобрать ключик к характеру девочки, она разрешала читать то, что ей хочется. Хелен перестала грубить учителям и принялась за учёбу.

— Я никогда не буду грубить своим учителям, — заверила Алина.

— И правильно сделаешь, — одобрила её решение Маша.

— А когда же Памела придумала свою Мэри Поппинс? — проявила нетерпение девочка.

— Случилось это зимой 1933 года, когда Памела заболела плевритом и уехала долечиваться в свой дом в Сассексе.

— У неё был свой дом? — удивилась Алина.

— К тому времени уже был. Сама Памела Трэверс писала об этом доме: «Это был маленький запущенный особнячок в поместье, настолько старом, что оно упоминается в «Книге Судного дня». Так называлась земельная опись Англии 1085–1086 годов», — Маша настолько увлеклась, что совершенно упустила из виду, что рассказывает всё это ребёнку. Но Алина так вдумчиво слушала, что у неё не возникло сомнений, что девочке может быть не всё понятно.

— Писательница говорила, что вот в этом-то доме произошло чудо. — Маша процитировала слова Памелы: — «Посреди полной легенд сассекской равнины». Хотя, как утверждала Трэверс, она не нуждалась в этом, чтобы погрузиться в сказочную атмосферу, потому что была погружена в неё с раннего детства. Памела считала, что Мэри Поппинс явилась к ней, выздоравливающей после болезни, чтобы позабавить.

— Как здорово! — воскликнула Алина и захлопала в ладоши.

— Что именно? — спросила Маша.

— Ну как же! — горячо проговорила девочка. — Памела думала, что Мэри Поппинс хотела позабавить её, а на самом деле сама всех позабавила.

— Ты права, — согласилась Маша, удивляясь, что в голову девочки приходят взрослые мысли. Решившись ещё на одно откровение, Маша сказала: — Сама Памела Трэверс не считала свою «Мэри Поппинс» книгой для