Развод. Цена ошибки - Дарина Королёва

Внутри всё сжимается от боли. Мой мальчик, конечно я бы очень этого хотела.

— Обещаю, родной!

— Но это произойдет только при одном условии, — деловито вставляет Вадим, и его голос похож на шипение змеи.

Смотрю на сына — он увлечённо ковыряет трубочкой молочный коктейль, и в голове пульсирует одна мысль:

"Я буду водить тебя не только в первый класс. Каждый день. В дождь, в снег, в любую погоду. Потому что ты мой сын, что бы ни говорили бумаги."

Достаю салфетку, пишу цифру — шесть нулей. Толкаю к Вадиму:

— Я выполню твои условия. Если увижу эту сумму на своём счету.

Его брови ползут вверх, на губах появляется усмешка:

— Надо же, как быстро ты освоилась. Поняла все азы бизнеса... — он качает головой. — Я даже горжусь тобой.

"Гордись-гордись, — думаю я, глядя, как Марк собирает последние капли коктейля. — Скоро гордиться будет нечем."

— Марк, — зовёт Вадим сына. — Мы опаздываем. У тебя тренировка через час.

— Но пап! — умоляюще пытается возразить. — Можно я ещё побуду с мамой? Немножко?

— Нельзя, — отрезает Вадим. — Режим есть режим. Прощайтесь!

Марк бросается мне на шею — такой тёплый, родной. Шепчет в самое ухо:

— Мамочка, я не хочу уходить! Можно я с тобой останусь?

Сердце разрывается. Прижимаю его крепче, глотая слёзы:

— Скоро, родной. Скоро мы будем вместе!

— Марк! — голос Вадима звучит как хлыст. — На выход!

Сын вздрагивает, отстраняется. И этот испуганный жест говорит больше любых слов. Я понимаю, что Марка там бьют. Иначе и не объяснишь, как так колоссально могло измениться его поведение. Марк стал каким-то пугливым…

Эти мысли вводят меня в ужас. Я не могу закрыть на это глаза!

Смотрю им вслед — высокая фигура в дорогом пальто и маленькая, ссутулившаяся рядом. Марк оборачивается у самой двери, машет рукой. В его глазах столько тоски, что я невольно кусаю губы до боли.

Вечером телефон пискнул уведомлением — на счёт упала нужная сумма. Усмехаюсь, глядя на цифры. Вадим даже не подозревает, что эти деньги уже имеют конкретное назначение — они уйдут семьям рабочих, пострадавших из-за его махинаций со строительными материалами. Семьям, которые пострадали из-за его жадности.

Справедливость должна торжествовать. Во всём.

Дальше я займусь... Виолеттой. Теперь у меня есть все козыри на руках.

* * *

ГЛАВА 47

Вадим

Поздний вечер накрывает город тяжёлым одеялом ноябрьского снега. Захожу домой с Марком — он непривычно тихий после встречи с Ритой.

— Не забыл наш уговор? — напоминаю ему. — Ни слова Ветте.

Сын молча кивает. Интересно, он понимает, что происходит? Его глаза сегодня были такие... взрослые.

Падаю в кресло, наливаю виски.

Перед глазами стоит Рита — в элегантном бежевом пальто, с новой причёской, которая так идеально подчёркивает скулы.

Боже, какой же я был идиот! Видел только хорошего архитектора и удобную домохозяйку. А она... Словно бабочка, вырвавшаяся из кокона — яркая, сильная, невероятно сексуальная.

И абсолютно недоступная.

— Вадик! — голос Виолетты врывается в мои мысли как скрежет металла по стеклу. — Мне срочно нужны деньги!

— Что ещё? — морщусь я.

— У меня запись к пластическому хирургу, — она плюхается на диван, закидывая ногу на ногу. — Хочу сделать глаза более раскосыми, сейчас это тренд! Мне очень пойдет. Лисьи глазки...

— Какие нахрен глазки?! — взрываюсь я. — На жопу себе их натяни! Ты что, не понимаешь — мы на волосок от полного краха! Мне тюрьма светит!

— Ну так ты же мужик! — она надувает свои силиконовые губы. — Давай, решай проблемы!

— А ты что, тупая курица, только тратить умеешь? Какой от тебя толк вообще?

— Что-то раньше ты не жаловался! — она вскакивает, сверкая глазами. — Настоящая женщина не должна пахать! Ты должен радоваться, что тебе досталась такая шикарная женщина. И да, такую внешность нужно поддерживать! И это стоит немалых денег!

Смотрю на неё — накачанные губы, грудь-шар, неестественно высокие скулы. Куда делась та красивая актриса, в которую я когда-то влюбился? Сейчас я вижу перед собой силиконовый экспонат дома восковых фигур. Вета слишком увлеклась экспериментами со своей внешностью! Это начинает бесить.

— Ты скоро будешь похожа на Франкенштейна, если не остановишься со своими операциями, — цежу сквозь зубы. — Может, пора качать не только губы и сиськи, но и мозги? С тобой даже поговорить не о чем — только свои дурацкие шоу смотришь. Ребёнком вообще не занимаешься!

— Перестань сгонять на меня злость из-за своих проблем!

— Моих проблем? — усмехаюсь я. — Это наши проблемы, дорогуша! Если меня посадят, на что ты будешь свои губы накачивать? Всё, режим экономии!

Она нервно фыркает и вылетает из комнаты.

Достаю телефон, смотрю на сообщение от Риты с номером счёта. Шесть нулей...

Чёртова стерва, научилась торговаться. А что делать? Других вариантов нет. Хотя... я усмехаюсь, вспоминая свои счета на Кипре, в Дубае. Никто не знает про эти активы, даже моя драгоценная женушка. Предусмотрительность — моё второе имя. Пока эти идиоты будут делить обанкротившуюся компанию, я успею вывести всё, что нужно. Так что пусть Рита думает, что загнала меня в угол. Заплачу ей эти копейки — для отвода глаз...

Нажимаю кнопку "перевести".

Перед глазами снова встаёт её образ — гордая осанка, насмешливый взгляд… Как же хочется её трахнуть! Такую…

Намотать волосы на кулак, нагнуть и оттрахать жёстко!

Еб твою мать! Член в штанах налился тяжестью, голодно запульсировал.

Я поправил его ладонью — не поможет, стояк твёрже, чем железо.

Рита больше не клуша, которую я выставил год назад. Настоящая бизнес-леди. И ведь всё это было в ней всегда — характер, ум, талант. Просто я... не видел? Или не хотел видеть?

А теперь поздно. Она ушла. И, похоже, унесла с собой всё лучшее, что было в моей жизни, что могло бы быть...

Хотя стоп. А почему, собственно, поздно?

Усмехаюсь, делая ещё глоток виски.

Да ладно, эта её неприступность — просто поза. Обиделась, играет в сильную и независимую.

Но я же помню, как она смотрела на меня раньше — с обожанием, с восхищением. Я был её первой любовью, а таких не забывают. Это как первая татуировка — можно сколько угодно набивать новые узоры, но та, первая, всегда особенная.

Нужно просто правильно разыграть карты. Дожать её. Она ведь даже похорошела от своей обиды — стала острее, ярче. Как хорошее