Договор на нелюбовь - Евсения Медведева

– Катя, расскажи. Я все равно узнаю.

– Саша, пойдём в отель? В кроватке поспишь. И давай в следующий раз номер побогаче? Там, где есть стена в ванной?

– Кать, чем богаче номер, тем ванна ближе к кровати, – рассмеялся он, помогая мне собрать вещи. – Оденься!

– Не нравится? – я зачем-то крутанулась перед ним, демонстрируя белый раздельный купальник.

– Нет, – он поднял с лежака сарафан с запахом и накинул мне на плечи. – Мне не может нравиться то, что не могу себе позволить.

– Ты не можешь себе позволить смотреть? Большего я тебе не предлагаю. Под запретом большее, Сашенька. Сам договор составлял, поэтому только смотреть и разрешается. Смотри, Царёв…

Не знаю, что на меня нашло, но стыд словно уснул! Понимала, что мы не одни, знала, что пляж полон зевак, но тем не менее, сбросила сарафан, сделала шаг, едва касаясь грудью Царева. Но и этого хватило, чтобы ощутить разряд тока, от которого он дёрнулся. Старался держать лицо, не выдавать ни единой эмоции, но глаза… он не мог контролировать свой взгляд! В них что-то изменилось. Цвет. Обжигающий, страстный и такой опасный.

– Ты с ходу вычеркнул любовь. Почему же? Времени на неё нет?

– Ты меня провоцируешь или просто так поболтать решила?

– Просто интересуюсь, – я сделала ещё один шаг, прижавшись к его обнаженному торсу. – Не все же только тебе допросы устраивать.

– Ты грань прощупываешь, что ли? – осенило его, отчего довольная улыбка растеклась по лицу. – По краю ходишь. Хочешь совет? Нет, даже два.

– А сегодня какой день недели?

– Понедельник.

– Давай, именно по понедельникам я принимаю советы. Жги, Царевич, – поднялась на цыпочки, едва касаясь губами его подбородка.

– Не играй, если не знаешь правил. Ну, и второй, если ты чего-то хочешь, если есть пожелания, поправки, мысли какие важные… – он замер, лишь дёрнулся уголок губ, выдав его сдерживаемые эмоции. – Просто скажи, и я трахну тебя. С удовольствием.

– Придурок!

Схватила свою сумку и бросилась в отель, натягивая сарафан на ходу.

Глава 30.

Царёв

Огорчил и расстроил девочку. Обиделась девочка…

Сжимал сигаретный фильтр, чтобы не улыбнуться. Стоял на открытой террасе, наблюдая за танцполом, что так хорошо просматривался сверху.

Все в Кате было необычно: от чуть хрипловатого голоса до дерзости во взгляде и поступках, сменяемой внезапным смущением и задумчивостью. Могла смеяться, а через мгновение застыть, рассматривая что-то в окне, будто мысли её были далеко-далеко. Цепляло что-то, да прилично цепляло. Причем не столько на физическом уровне, сколько на ощущениях. Я будто в зыбучем песке барахтался. Чем больше сопротивляюсь навязчивым мыслям, тем сильнее они душить начинают.

– Ты посмотри на них, – Мирон щелкнул золотой зажигалкой, присоединяясь к просмотру увлекательного фильма. Катя в компании Ксюши и ещё парочки знакомых девчонок, отжигали у сцены. – Как на школьной дискотеке открываются.

– Точно, – хмыкнул и вновь приложился к сигарете. – Завучем подработаешь?

– Пора, думаешь, разгонять? Пусть ещё повеселятся. Папки уж очень довольны, – Мирон слегка толкнул меня, кивая в сторону небольшого балкончика, где за столом сидели старики, позабывшие про свои скучные бумажки, увлечённо наблюдавшие за молодежью. – Давит дед?

– Прессует, – выдохнул и опустил голову на руки, на которые опирался о стеклянную перегородку. – Что в этом комплексе такого особенного, Королёв? Отец что-нибудь говорит?

– А ничего не говорит, – Мирон подцепил кресло носком туфли, подтянул ближе и уселся. – Думаю, что столько лет работы под твоим дедом лишили его права на собственное мнение. Да и видимся мы с ним только по государственным праздникам, и то ради мамы. Большего я не выношу. Чесаться начинаю от душной родительской любви. Аллергия.

– Врача, может, посоветовать?

– Не-е-ет, – друг так зло усмехнулся. – Пусть чешется. Напоминает постоянно, чтобы вдруг не забыться и не поверить в его желание блага для сына.

Не ускользнули от меня ни его напрягшаяся челюсть, ни дрогнувший голос. Мирон давно разорвал все родственные свяжите отцом, лишь с матерью видится иногда, и то вне дома. Сказал, ноги в родительском доме не будет, и держит слово. Только злится до сих пор то ли на отца, то ли на себя.

– А ты? Ты что думаешь?  – увёл тему, чтобы дать другу выдохнуть.

– Думаю, что в тебе сил на сопротивление предостаточно, если ты, конечно, готов тратить их впустую. Но что-то мне подсказывает, что дело же не в проекте?

Ух, Мирон… Королев вечно бьет не в бровь, а в глаз. Знает меня слишком хорошо, пропуская никчемную вступительную речь, потому как терпеть я этого не мог никогда.

– Нет.

– Хорошо, – он затянулся и выдохнул облако дыма вверх, наблюдая, как оно медленно тает во влажном морском воздухе. – Думаю, подождать надо и в бутылку не лезть. Ты и так нащёлкал их по носу. Козыри все выложил на стол, претендуя на банк. Катрин-хаус, так сказать…

– Это не покер, друг. Это уже на русскую рулетку смахивает. Я словно белка в колесе. Бегу-бегу, чищу орехи, а ядра рассыпаются и в золотые тарелочки стариков падают, а мне лишь скорлупка достаётся. Вот думаю, на кой хе* мне это надо? Пусть сами тонут в этом болоте. Я и без совета, отца и Бореньки жить могу.

– Не можешь, Царёв. Ты же на плаху влезешь, чтобы семейное дело не спалить. Сколько лет уже барахтаешься? Много. Хотел бы послать все – давно бы сделал это. Поэтому ты ничем не лучше деда. Да одинаковые вы. Он из кожи вон вылезет, чтобы перед Пиминовым в грязь не упасть, а ты до последнего вздоха лямку семейного бизнеса вверх тащить будешь. Знаешь, зачем им Борька?

– Знаю, – я тоже сел в кресло, раскинув руки на подлокотники. – Видел, как ездовым собакам мясо перед мордой фиксируют? Чтобы бежали изо всех сил, невзирая ни на что. И я собакой себя ощущаю, которой умело манипулируют.

– Все же сам знаешь. Отдашь место Борьке, дождёшься руин и с новой силой бросишься феникса возрождать. Поэтому тебе проще его не пустить.

– Все же сам знаешь, – рассмеялся я. – Ты лучше скажи, чего ты к Катьке прицепился? Ни к одной моей бабе не лип, а тут прям как банный лист. Ладно Лёва, он ходок. Но ты, Королёв?

– Инопланетянка она у тебя какая-то. Веселая, живая. Рядом с ней шутить хочется, чтобы блеск в наивных глазах увидеть, – Мирон пропустил улыбку, но тут же собрался. – Напоминает кое-кого.

– Сладкую, что ли?

– Олька Сладкова слаще кока-колы, – еле слышно протянул Мирон и резким движением руки затушил сигарету. – Все, завуч идёт разгонять суету.

– Разгонять,