Договор на нелюбовь - Евсения Медведева

– Поцелуй, – внезапно сорвалось с губ.

– Нет. Это станет началом конца…

Глупышка… Начало конца было положено ещё там, у офиса «СтройГрада», когда я узнал в ней ту, за которой иногда наблюдал, сидя на веранде в «Вишневом». Мне не нужен был бинокль, потому как не обнаженного тела я искал, а диких танцев перед сном, что устраивала моя незнакомка. В предзакатном свете её гибкое тело извивалось шёлковой ленточкой. Кружилась, не беспокоясь о невольных свидетелях. После тяжелого дня иногда срывался на дачу, чтобы просто понаблюдать за её легкостью.

Лифт брякнул, и створки стали медленно разъезжаться, выпуская нас на волю, где можно было дышать свежим воздухом, а не пылающим киселём из страсти, по которому наше самое рваное дыхание слышалось с небольшим эхом, превращаясь в возбуждающие стоны.

Я даже выдохнул с облегчением, когда она обиженно спрыгнула с моих рук и, звонко топая по мраморному полу, рванула в сторону выхода к морю.

По пути к пляжу, встретил Королёва и Лёвку, только вернувшихся из ночного клуба.

– У-у-у… Ураган-Катрин буйствует? – присвистнул Лёвка, провожая разъярённую Катю, что промчалась мимо них, лишь «угукнув» в знак приветствия. – На море идёшь? Она же утопит тебя.

– А не бросим друга, – Мирон похлопал меня по плечу и двинулся следом. – А я вот думаю, не перебраться ли жить сюда, а? Царёв, дашь квартиру попользоваться?

– Ага, чтобы ты из неё притон сделал?

– Жалко тебе, что ли? Терпеть не могу отели, тоска смертная меня одолевает в бездушных номерах.

– Королёв, уймись, – Лёва толкнул друга на лежак. – Сань, вот стоит этому придурку расслабиться, сразу в уныние впадает. Дома нет у него времени на чепуху всякую, пашет как лошадь.

– Конь… – крякнул Царёв, растянувшийся поверх Катькиного полотенца.

– Что?

– Конь я, а не лошадь.

– Придурок ты, а не конь!

Наш смех быстро разлетелся по уже заполненному людьми пляжу, благо сообразительная Катенька арендовала для нас бунгало в самом углу, подальше от горок и пирса, откуда вечно кто-то сигал с дикими воплями орангутанга.

Скинул шорты и побежал в воду, увидев, что Катя уже вернулась из заплыва.

– Ай! – взвизгнула она, не ожидая моего тихого появления. – Угробить меня хочешь? Или утопить?

– Просто хочу тебя, – выдал, и сам не понял, как так получилось.

– Сашенька, ты когда успел перегреться? Ладно, панамку тебе куплю, чтобы не припекало, – она отвернулась, делая вид, что загорает. Правда румянец уже покрыл её щеки, признав смущение.

– Давай, Катька, ты же сама условия ставила о регулярном сексе!

– А ты сказал, что не мечтаешь о наложнице, – она повернулась ко мне, прикусила нижнюю губу, явно раздумывая о чем-то, а потом сделав решительный шаг, прижалась всем телом. – Какой тебе год, Царёв? Ты же и пары месяцев без баб прожить не смог. Вон, уже глазища сверкают похотью блядской. Не стыдно?

– Стыдно будет, когда налево пойду, Катенька, – отработанным жестом подхватил её под бёдра, позволяя обвить себя ногами. – А я пойду…

– Тогда и близко ко мне не подойдёшь, – уперлась лбом и отчаянно зашептала, чеканя каждую букву, будто мантру, что придётся запомнить. – Слышишь? Не подпущу! Никаких больше обнимашек не будет, Царёв. Играть недотрогу перед родителями стану, краской заливаться начну, лишь бы за чокнутую сойти, что от стыда сгорает рядом с тобой.

– Неужели?

– Легко! Так что не смей, понял? Я запрещаю тебе! Слышишь?

Глава 31.

– Я все сказал, Александр!

Дед уже битый час ревел, как загнанный лев, пытаясь испробовать на мне все схемы манипуляций, пока мы ехали в сторону «Яблоневого». У меня и так сердце было не на месте, отбивало нервные кульбиты, предвкушая веселый вечер знакомств. Ещё дед навязался с нами, черт его подери. Вся надежда была на маму, что она сгладит все острые углы, которые любит затачивать отец. А претензии у него имелись. И все связаны с посёлком «Яблоневый», дело которого я затянул намеренно, чтобы дать себе время на манёвры. Взгляд его помутнел от осознания, что я слил выгодный проект коттеджного посёлка из-за невесты. Ревел, как лев раненый, посыпая мою голову пеплом сгоревших денег, что он щедро заносил во все кабинеты, пытаясь добиться торга на этот земельный участок. Упс, папенька… Не позволю. Он понял это, поэтому смирился, потому что спорить со мной было невыгодно ему.

Главное, чтобы отец сдержался. Ведь появиться в «Яблоневом» означает признать своё поражение. А мне совершенно не хотелось проблем с Катиной мамой и, уж тем более, бабушкой, потому как взгляд у неё похлеще любого МРТ-аппарата просвечивает.

– Дед, я упёртый не меньше, чем ты! Поэтому, просто приказав мне, ты ни черта не добьёшься. Поговори нормально хоть раз. Объясни, почему тебе так важно построить этот комплекс? Потому как я не собираюсь тратить своё время на сомнительный проект.

– Сомнительный? То есть, просьбы деда тебе уже недостаточно? – старик заёрзал на сидении, очевидно опустошив свою кубышку с аргументами и угрозами.

– Нет! Посади Борьку и манипулируй им, как хочешь, – открыл окно и закурил.

Хватит! Не отстанет – все брошу на откуп старшенького. Пусть он торчит в офисе до рассвета, трясётся над сметами и пинает проектное бюро, чтобы не прогореть по срокам. А я заберу свою команду и вернусь в свой офис. А может, и вовсе перееду в Сочи. Подальше от всего этого.

И, возможно, так бы и сделал, но теперь появились новые обстоятельства, меняющие мои планы. И имя им Катерина.

– Ладно, поговорим ещё, – крякнул он, отвернувшись от меня. – Ты не забыл о приглашении на юбилей Кириллова? Там и Пиминов будет, чёрт его подери!

– Помню.

– Катьку возьми!

– Ей зачем это? Пусть дома сидит.

– Александр! Если вы решили пожениться, то Катя автоматически становится членом нашей семьи и глупо надеяться, что сможешь её прятать.

– Я бы и сам спрятался, дед.

– Вот что ты за человек, а? – взревел старик, звонко шлепая сухими руками по коленям. – Всё время что-то кому-то доказываешь. Идёшь наперекор! Споришь! А всего-то, что от тебя требуется – подчиниться!

– Дед, ты до сих не понял, что я никогда не пригну голову? Серьезно? Хотя, если я до сих пор вынужден это доказывать, значит, вы с отцом не понял. Я давно уже не подросток, и управлять мной не получится ни у тебя, ни у отца.

– Что ты, щенок, задумал? – вспыхнул