Получи от судьбы второй шанс (СИ) - Елена Гринн

— Он же тебе не нужен!

Оля дёргает плечами.

— Отдам его учиться в какую-нибудь закрытую спецшколу пансионного типа, пусть там из него сделают нормального человека… хотя бы попытаются сделать.

— Я согласен! — рычу, прерывая поток её чуши. — Матвей остаётся со мной, а ты подавись своей квартирой.

— Не надейся, не подавлюсь. И ещё, Серёж, давай разойдемся мирно, тихо, ни к чему нам эти скандалы. Тебя уволят по всем правилам, по собственному с отличным выходным пособием и дивидендами, а Витя приступит к работе сразу после твоего увольнения.

— И как давно он тебя имеет?

Оля закатывает глаза. А Витя жмёт плечами:

— Я полюбил твою жену сразу, как только ты меня с ней познакомил. Сначала скрывал своих чувств, пытался забыть её, а потом… Да ты сам виноват, Серёг. Такую женщину надо боготворить, ухаживать за ней подобающе, на руках носить, а не забивать на неё. Давать ей все, а не увозить в деревню от цивилизации. С тобой она совсем зачахла.

— А ты вдохнул в неё силы и желание жить! — усмехаюсь. — И когда первый сеанс “оживления” был, даже интересно, как долго я хожу рогатый?!

— Не утрируй, Серёж. Витя прав, тебе на меня всегда было плевать! Я с тобой себя женщиной не чувствовала, а какой-то домашней клушей. Тебе нужен кто-то попроще: найди себе какую-нибудь вдовушку своего возраста или разведенку с прицепом, у вас как раз будут общие темы для разговора.

“Женщиной ты себя не чувствовала, потому что в тебе настоящего ничего нет! Все искусственное, даже сердце!” — хочется сказать почти бывшей жене, но молчу. Хочется высказать ей все, но нельзя. Кто знает, что она может вытворить из-за обиды, а я больше всего боюсь за судьбу Матвея. Если они сейчас меня уволят, я останусь безработным и без жилья, опеку уже не убедить, что сыну будет лучше со мной, чем с матерью.

Я вижу, как Оля пытается меня задеть, вывести на эмоции, наверняка ей не нравится, что я не валяюсь у неё в ногах и не молю не разводиться, но меня совершенно не колышет, что она изменяла мне. Да, противно и мерзко, как представлю, что она ложилась со мной после другого мужика (надо бы анализы сдать, вдруг Витюша у нее не единственный), но ревности нет ни капли.

Оля снова улыбается, но молчит. Вытаскивает из папки листок, на котором вижу все оговоренные ранее условия и передает мне вместе с ручкой:

— Подпиши, Серёж!

Одарив ее презренным взглядом, черкаю свою подпись.

— Прекрасно! Суд нам назначили на понедельник на одиннадцать утра. Перед этим нас ждут у нотариуса, где ты оформишь на меня дарственную на квартиру. Пожалуйста, не опаздывай!

Поднимаюсь со стула, обводя взглядом свою бывшую жёнушку и её хахаля. Делаю шаг и выкидываю кулак точно в нос “настоящему мужику”. Витюша ойкает и хватается за лицо.

— Это тебе за бизнес! Из-за шлюхи руки марать не собираюсь! — выплевываю и, развернувшись, ухожу.

Не дожидаясь лифта, спускаюсь почти бегом по лестнице и вылетаю на улицу. Сажусь в машину. Выдыхаю. И ощущаю наконец-то все чувства, которые и должен ощущать: вымотанный, разбитый, с разорванной в клочья душой. Ещё пару дней назад я жаловался, что устал от всего и вот — теперь у меня ничего нет, уставать не от чего! Нет работы, нет бизнеса, который я взращивал, словно ребенка, нет дома, о котором мечтал, нет семьи, и друга тоже нет.

В Солнечный еду в полном раздрае. Хочется напиться и забыться! Закрыть глаза и уснуть, а проснуться восьми годами ранее, и ни под каким предлогом не ходить в кабинет логиста. Но жизнь — это не кино, его не перемотаешь на нужный кадр. К тому же что-то хорошее действительно было…

Беру телефон и набираю Матвея, чтобы хоть как-то сгладить горечь на душе. Тот отвечает не сразу.

— Папа! — кричит он в трубку. — А мы с бабушкой ходили цыплят смотреть к соседу! Представляешь там все жёлтенькие, и только один чёрненький. Бабуля сказал — петушком будет. Ты приедешь на выходные?

— Приеду, сынок! — к чёрту всё! — Готовьте своё малиновое варенье.

Матвей кричит бабушке, что я приеду, а потом передаёт ей трубку.

— Серёжа, здравствуй, сынок! Привези Матвею штанишки потеплее, на следующей неделе похолодание обещают. И курточку.

— Хорошо, мамуль, всё привезу.

Действительно всё, потому что теперь Матвею придётся задержаться у бабушки…

На своей улице, завидев Варю и Верочку, вылезающих из машины Антона, торможу возле них. Старательно убираю с лица кислое выражение, иду к ним навстречу.

— Здравствуйте, дядя Серёжа! — первой видит меня Вера.

— Здравствуйте! А… Лев дома? — интересуюсь, с опаской оглядывая дом.

— Так родители улетели на море, — отвечает Варвара, отдавая Антону пакеты. — По путевке, которую мы подарили им на годовщину, уже как три дня купаются и загорают.

— Я и забыл совсем, — растерянно тру шею, и правда ведь забыл. — А Василиса… мне нужна её консультация, как дизайнера.

Варя бросает на меня, как мне кажется, подозрительный взгляд, а Верочка бесхитростно выдаёт:

— А Вася в Новосибирске!

— Как в Новосибирске? — кажется я слышу, как моя челюсть ударяется об асфальт.

— Вот так. Улетела в командировку, — жмёт плечами Варвара. — Её два месяца не будет… если что.

Два месяца… Два месяца!

Не помню, что говорил ещё, не помню, как попрощался с девочками и как добрался до дома. Не разуваясь, лёг на диван. Меня штормило, ломало, выворачивало наизнанку, а вместо сердца в душе тлел горячий, обжигающий уголек.

Василиса улетела. А я даже не успел извиниться. И теперь я не увижу ее целых два месяца!

Первый порыв был кинуться обратно и узнать у Вари номер сестры, но потом я остановил себя. Извинение по телефону — это совсем не то, чего бы я хотел. Мне бы увидеть Василису лично, посмотреть в глаза, убедиться, что я никак не оскорбил ее, объяснить, что я не пытался сделать ее временным развлечением или любовницей, что мои чувства это нечто большее. Рассказать про развод и….

И что, Серёг, ну вот что?

Признаться в любви? Предложить встречаться? Позвать замуж?

Ты ещё с предыдущим браком не разобрался.

Да и нужен ли ты ей? Что ты ей можешь дать? Безработного мужа с рогами от бывшей жены и с ребенком на руках, которому сейчас больше всего нужно твое внимание? Не похож ты на завидного жениха!

Сердце снова обжигает болью. Видимо Оля права —