Разрушь меня - Бьянка Коул

Мой желудок трепещет от этой мысли. Я уже знаю, что мы созданы друг для друга — я почувствовала это с той первой горячей встречи на свадьбе Софии. Химия между нами всегда была неоспоримой и наэлектризованной. Но сейчас это нечто большее. Я понимаю его так, как никогда не ожидала, и мне нужен он весь — бизнесмен, брат, преступник, любовник.

Глава 39

ДМИТРИЙ

Я поправляю галстук перед зеркалом, игнорируя уколы боли от заживающих ран. Последние несколько недель без Таш были адом, но мне нужно было время, чтобы взять себя в руки и доказать, что я достоин ее.

— Все устроено в точности, как вы просили, сэр, — Аким говорит с порога.

Я киваю, в последний раз проверяя свой внешний вид. Египетское крыло музея превратилось в частную страну чудес только для нее. Я позаботился о том, чтобы ее любимые работы были освещены, создавая интимную атмосферу галереи, которая говорит о ее страсти к искусству и истории.

Мой телефон жужжит. Точно по расписанию она входит в здание на “экстренную встречу кураторов”.

Я становлюсь рядом со статуей Хатшепсут, ее любимым предметом в коллекции. Мягкое освещение ложится на древний камень, отбрасывая драматические тени, которые напоминают мне о том, как я впервые наблюдал за ее экскурсией по зданию.

Стук ее каблуков эхом разносится по пустым коридорам. Мой пульс учащается, что-то такое, что только она может вызвать во мне. Она заворачивает за угол и замирает.

Лепестки роз прокладывают дорожку между экспонатами, ведущую туда, где я стою. Сотни свечей стратегически мерцают, отбрасывая теплый свет на многочисленные артефакты, которые она любит.

— Что это? — Ее голос дрожит.

— Это я, показываю тебе, кто я такой. — Я делаю шаг вперед. — Не бизнесмен, не преступник, просто мужчина, влюбившийся в куратора, которая видит красоту во всем, даже в самых мрачных эпизодах истории.

— Дмитрий... — Она осматривает преобразившееся пространство, ее глаза расширяются при виде интимной обстановки для ужина, которую я устроил рядом со статуей.

— Я знаю, что причинил тебе боль. Я знаю, что обманул твое доверие. Но все в этой комнате отражает то, что ты научила меня видеть по-другому. — Я указываю на артефакты вокруг нас. — Точно так же, как ты научила меня смотреть на себя по-другому.

Взгляд Таш смягчается, когда она делает еще один шаг в галерею. Свет свечей играет золотыми искорками в ее радужках, и у меня сжимается грудь. Она проводит пальцами по краю выставочной витрины, ее профессиональные инстинкты борются с эмоциями.

— Ты прошел через все это. — В ее голосе звучит та смесь удивления и подозрения, которую я привык ожидать. — Ты согласовал это с советом директоров? Или ты просто... — Она машет рукой. — Сделай так, чтобы это произошло, потому что ты Дмитрий Иванов?

Я заслужил эту колкость. — Я следовал всем протоколам. Даже заполнил формы запроса на мероприятие в трех экземплярах.

Тень улыбки касается ее губ, прежде чем она ловит себя на этом. — Как предусмотрительно. Планируешь похитить кого-нибудь из кураторов сегодня вечером?

Слова ранят, но я сохраняю невозмутимое выражение лица. — Я это заслужил.

— Ты заслужил худшего. — Она подходит ближе к статуе Хатшепсут, ее пальцы зависают у ее основания. — Но используя мои любимые предметы, создавая это пространство... — Она качает головой. — Это манипуляция.

— Это честно. — Я подхожу к ней, достаточно близко, чтобы уловить ее запах, но не настолько, чтобы прижать к себе. — Все здесь отражает то, что привлекло меня к тебе. Твоя страсть. Твои знания. То, как ты загораешься, когда говоришь о методах консервирования.

— Не надо. — Она поднимает руку. — Не говори так романтично, когда ты подвергаешь меня опасности.

Я падаю перед ней на колени, забыв о своей обычной гордости. Мраморный пол давит на суставы, но физический дискомфорт — ничто по сравнению с болью в груди.

— Когда они забрали тебя... — Мой голос срывается, чего не случалось с тех пор, как я был ребенком. — Когда я нашел твою квартиру пустой, увидел, что они сделали с моими мужчинами, Таш, мой мир рухнул. Я сталкивался со смертью, насилием, предательством. Ничто из этого не сравнится с осознанием того, что ты была в опасности из-за меня.

Она делает шаг назад.

— Я должен был рассказать тебе все с самого начала. О рисках, связанных с тем, что ты можешь стать мишенью. Я убедил себя, что смогу защитить тебя, не напугав. — Я поднимаю на нее взгляд, позволяя ей увидеть грубую правду в моих глазах. — Я был неправ. Из-за моего высокомерия тебя чуть не убили.

— Дмитрий...

— Нет, дай мне закончить. — Я упираюсь ладонями в холодный пол, заземляясь. — Я всю жизнь все контролировал, планировал на десять шагов вперед. Но с тобой я потерял этот контроль. Я хотел отделить тебя от этого мира, сохранить что-то чистое. Вместо этого я оставил тебя уязвимой.

Между нами повисает тишина, нарушаемая лишь мягким мерцанием свечей на древнем камне.

— Я думал, что защищаю тебя, храня секреты. Вместо этого я предал твое доверие. Ты заслуживаешь лучшего, чем полуправда и ложная безопасность. — Я тяжело сглатываю. — Я никогда ни о чем не просил в своей жизни, Таш. Но сейчас я умоляю дать мне шанс доказать, что я могу быть честен с тобой, даже когда правда ужасна.

Мягкая улыбка играет в уголках рта Таш. — Встань с колен, Дмитрий. Ты помнешь этот смехотворно дорогой костюм.

Легкость в ее голосе вызывает во мне облегчение. Я остаюсь на коленях, упиваясь ее видом. — Костюм можно заменить. Тебя невозможно.

— Все, чего я хочу, — это честности между нами. — Она подходит ближе, ее пальцы касаются моего подбородка. — Абсолютной честности.

У меня сжимается в груди. Я ловлю ее руку, прижимая к своей щеке. — Когда мне было шестнадцать, я наблюдал, как умирала моя мать. — Слова застревают у меня в горле. — Она была единственным человеком, который видел дальше фамилии и ожиданий. Которая любила меня таким, какой я есть.

Пальцы Таш дрожат на моей коже.

— После этого я построил стены. Превратил все в транзакции, статистику и вероятности. Легче управлять цифрами, чем чувствовать. — Я целую ее ладонь. — Затем ты пришла на заседание правления, бросив вызов всему, что, как я думал, я знал о контроле.

— Дмитрий...

— Ты напомнила мне ее — не внешностью, а тем, как ты видишь сквозь фасад, как ты требуешь