Так бывает... - Надежда Михайловна

её — в учебе не получилось, так в мальчиках, очень хотела, чтобы она мне по-черному завидовала хоть в этом. Куда там, один Гена свет в окошке и был. Потом я вроде её перещеголяла — замуж за офицера, в ГДР, куда престижнее, чем обычный шоферюга. Потом не до неё было — свою жизнь устраивала, да как-то вот все выпадали дальние гарнизоны, неустроенность, приехала — она опять меня обошла — институт, работа хорошая, деньги, командировки в загранку. Приду, а эта, божий одуванчик хвалится: "Ах, Испания, ах, ещё куда в Европе", а у меня в глазах чернело от злости — ну почему ей с рождения все, а мне ничего?? Вот и тебя соблазнила от злости, ты ж в постели-то, так, ничего особенного, а мне приятно было, что ей от души досталось. Так опять непотопляемая, вон какого мужика себе отхватила...

Генка ошарашенно смотрел на неё:

— Это ж надо! У тебя, похоже, кроме зависти черной, ничего и нет в душе?? Жалко мне тебя!!

Он повернулся и пошел, не слушая, что говорила ему вдогонку эта, когда-то казавшаяся ему лучшей из женщин...

Генка позвонил матери, сказал, что все в порядке и, плюясь, добавил:

— Мам, я не удержался, зашел к этой, спросил одно: Почему? Знаешь, волосы дыбом. Столько лет, с первого класса завидовать и стараться как можно больше нагадить! И я понадобился только из-за этого. Противно так, как с разбегу в канализацию влетел!!

Мамка только вздохнула:

— Сходи в церковь, свечку поставь за то, что тебя, дурака, Господь вовремя отвел!

— Кому?

— Да хоть кому, кто первый тебе на душу глянется, туда и подойди.

Генка так и сделал — зашел в небольшую, недавно открытую церковь, постоял, купил свечек и пошел по пустынному в обеденное время храму.

Долго стоял возле какой-то Богородицы, потом у Николая Угодника, потом ещё кому-то ставил и вышел оттуда какой-то успокоенный, а про себя твердо решил, что не станет тянуть с ребенком. Чем быстрее родят, тем лучше для всех, особенно для него. Нет, он не собирался куда-то на сторону от своей Наили, а все равно, если сына родят, ему совсем станет здорово, и никакие Светки уже не смогут даже его взгляд привлечь.

— Надо бы как-то со Стасовой пересечься, поговорить, понимаю, простить такое не сможет, но хоть сказать, что я искренне сожалею! Я, дубина, ещё и беременную её обидел, поди, и видеть меня не захочет? А ведь грызет меня всё это, особенно сейчас... ладно, у мамки спрошу, как лучше сделать, чтобы ещё не добавить дерьма.

Светка, перебесившись, позвонила матери, просила приехать-поговорить.

— Баб Пань, ты там поаккуратнее! — наставлял внук. — Она те чё-нить втирать станет, точно — не ведись!

И втерла Светка баб Пане — про свою болезнь.

— Я написала заявление на увольнение, не дожидаясь медосмотра, не хочу, чтобы злорадствовали некоторые, пока буду дома, может, куда съезжу. Кто знает, сколько мне осталось, ты, мать, если что, будет совсем хреново мне когда — приезжай, одной-то страшновато, скорее всего, в больнице буду, но хоть приходить будешь, на немного.

Мать беззвучно плакала.

— Мам, ничего не изменишь уже, поздно. Я пересмотрела свои запасы. Золото, всякие безделушки, кой чего продам, немного денег есть на книжке. Пока проживу. На еду мне совсем мало надо, да и твоих заготовок полподвала, прошлогодних, ты это туда возьми, там мужики, они аппетитом не страдают.

И с чего-то, она сама от себя не ожидала, вырвалось у неё:

— А правда, он на меня похож сильно?

Мать печально улыбнулась:

— Ванечка говорит, что похож на баб Паню, а характер деда Дериземли, противный.

— Понятно, тебя не обижают?

— Честно? Они оба замечательные!!

Светка скривилась, хотела что-то сказануть, но проглотила. А когда мать собралась уезжать, как-то с трудом, но выговорила:

— Я сама удивляюсь, но рада, что он не в меня! Все, мам. Я позвоню тогда.

Сергеевна сказала про Светку только Славе, зачем ребенку такое знать. Слава долго молчал, пошел покурить, потом присел рядом с ней, приобнял её за плечи:

— Трудно ребенка терять, жалко, самое противное — помочь тут мало чем можно, ты как-то крепись. У тебя мы есть, а Ваньке ты жизненно необходима, он же без ваших ежедневных посиделок, трепотни его, не сможет. Нам с тобой его ещё женить надо и внуков-правнуков дождаться. А Светка? Ну, по человечески — жалко, молодая совсем. Но с другой стороны...

— Слав, я все понимаю, но ведь...

В кухню вломился внук.

— Вы чё тут уселись? Какие могут быть секреты от Ивана Вячеславовича? Пап, ты че баб Паню расстроил??

— Да нет, Ванечка. Это я папку немного озадачила.

— И чем же?

— Да вот как станем жить дальше?

— Ой, — скривился Ванька, — ты же уже видела мам Любу, она такая же как ты, пугачая, всего боится, я же тебе сто раз сказал — все будет как надо! И брат у неё пацан нормальный. Вон как мы с ним уже заочно подружились. Не хнычь, иди лучше внука поцелуй — разрешаю, внеочередной раз, и чет я проголодался.

Бабуля, конечно же, засияла, чмокнула своего длиннючего внука и загремела кастрюлями.

— Сейчас, Ванечка, все готово.

— Во! Я раньше всегда говорил — жениться не буду, ну их на фиг. А ща передумал — путь к моему сердцу, точно, лежит через желудок. Может, даже и на баб Галиной какой кандидатуре женюсь, они там все поголовно борщи умеют варить и всякие вареники. — Потом поморщился. — Не, там кум з кумою, усякие родственники, горилка, ну их на фиг, здесь пошуршим, ба, у тебя там на примете нет кого похозяйственнее?? Не, ты не боись, пока ты у меня есть, я жениться не буду, но присмотреться заранее надо.

— Вырасти сначала, жених, а то вон два трояка за четверть заимел.

— Да фигня это, я немного расслабился, исправил же в четвертой четверти, а ты все меня грызешь, сказал же, что будет только четыре и пять. А ты лучше сыну и теще скажи, чего выбрали?

— От, Дериземля, как мать говорит...

— Знаю, знаю, не увиливайте, Вячеслав!

— Любе вроде больше всего Кушадасы понравились, там городок небольшой, уютненько. Приедет через два дня — сам с ней, как ты скажешь, перетрешь.

— Ладно, посмотрю, чего это за Кушадасы!

Вот так за заботами о внуке и зяте Сергеевна отвлекалась, дочке звонила постоянно, та говорила, что пока все нормально, поехала на две недельки отдохнуть в подмосковный пансионат, где-то под Озерами, побыть в тишине, как она выразилась.

Наконец-то дождались