Спаси сердце короля - Фэя Моран

другой стороне вместе с мистером Ровере и Гелдофом, которые о чём-то снова беседуют между собой. К моему ужасу, после случившегося мне даже не хочется больше пересекаться с Гелдофом, чтобы обговорить с ним пару моментов. Я боюсь, это покажется Гаю ещё более отвратительным с моей стороны действием.

Первые заезды начинаются с громкого звона колокола. Лошади, яркие пятна на зелёном поле, несутся галопом, вызывая восторг и аплодисменты толпы. Один из мужчин, видимо, будучи знатоком дерби, внимательно следит за соревнованиями, моментами комментируя тактику жокеев и способности лошадей. Кузены и кузины, впечатленные зрелищем, с энтузиазмом обсуждают фаворита и делают шуточные ставки. В их словах проскальзывает имя их семейного жеребца – Мортимера. Мия указывает мне на него. Это красивая скаковая лошадь глубокого, насыщенного каштанового цвета, отливающего красноватым оттенком на солнце. Шерсть блестит, словно полированная бронза. Между заездами Харкнессы наслаждаются обществом других гостей. Я улавливаю в воздухе некоторые имена и понимаю, что среди них – знатные лорды и леди, богатые бизнесмены и даже какие-то актёры. Разговоры ведутся о политике, искусстве, о теннисных матчах и, конечно, лошадях. Мия с улыбкой принимает комплименты по поводу своей шляпки, а я, наверное, рядом с ней выгляжу как призрак. У меня на душе смертельно пусто.

Уже ближе к вечеру всё завершается, и гости, получив уйму эмоций, расходятся. Харкнессы неспешно покидают свою беседку, делясь по дороге эмоциями друг с другом. Им есть что обсудить, ведь в скачках победил Мортимер. Их лица полны гордости за свою лошадку, за которую они получили много поздравлений от других влиятельных людей.

– Я поеду с Робом, – предупреждает Гай семью, подойдя к лимузину, в который мы уже залезли. – Мия, присмотри пока за Каталиной.

– Конечно, – улыбается Мия, помахав ему. – До встречи!

Гай кивает, разворачивается и уходит, оставив меня с ужасающим чувством в душе. Он нарочно оставляет меня одну со своей семьёй, чтобы проучить? Очередное издевательство.

– Тебе уже лучше? – шепчет Мия.

Я по-прежнему молчу и просто киваю ей, подозревая, что у меня просто исчезла способность говорить. Она касается моей руки в заботливом жесте, и с какой-то стороны её желание как-то успокоить меня умиляет. Потом смотрит на мою ладонь и с интересом спрашивает:

– Почему у вас нет обручальных колец? Ни у тебя, ни у Гая. И где проходила ваша свадьба?

Не знаю, насколько хорошо она осведомлена о том, что всё это произошло вынужденно, просто по документам, и никакой свадебной церемонии быть не могло, но, кажется, ей ничего об этом не известно.

– Мия, – одёргивает её вдруг Итан, когда девушка снова касается моей руки, чтобы ещё что-то спросить. – Перестань с ней разговаривать.

– Почему, пап? – удивлённо хлопает она ресницами.

Пап? Мия – дочь Итана? А значит, Каспиан – её родной брат?

– Потому что в её жилах течёт кровь наших врагов, – отвечает мужчина, оглядев меня. – Её предки убивали наших. Может быть, твоего прапрадедушку прикончил какой-нибудь рыжеволосый ублюдок.

– Но… сейчас она ведь член нашей семьи.

– Нет. – Итан стреляет в меня полным насмешки взглядом. – Она просто обслуживает твоего кузена по ночам. Всего лишь подстилка. Он хочет, чтобы только в этом было её предназначение.

Я поджимаю губы, чтобы не высказать всё, что о нём думаю. Мерзкие кузены Гая, наблюдающие за этим, хихикают со своих мест, а кузины перешёптываются. Итану, кажется, не хватило за обедом. Что ж, я бы с удовольствием повторила то, что сделал Гай с его рожей. Правда, небольшой ранкой на носу он бы в этот раз не отделается.

Интересно, эти отвратительные мужчины будут такого же мнения о своих дочерях, если те выйдут замуж? Считал ли Вистан Дианну подстилкой сына русского мафиози? Будет ли Итан считать Мию подстилкой, когда она выйдет замуж? Мне кажется, нет. Но в чём смысл? То есть все женщины, не родившиеся у правящей верхушки, автоматически становятся шлюхами и подстилками? Какой идиотизм.

– Полегче, Итан, – предупредительно произносит мужчина, которого, если я запомнила верно, зовут Генри. – По дому уже ходят слухи, что Гай врезал тебе после того, как ты просто за руку её схватил. Я понимаю, что тебе не нравится её присутствие, но правила есть правила.

– Предлагаешь мне бояться собственного племянника? Этого мальчишку?

– Этот мальчишка убил своего отца, так что вряд ли его остановит факт того, что ты его дядя.

Итан возмущается настолько, что его бледное лицо становится пунцовым. Он будто вот-вот взорвётся. Салон лимузина погружается в относительную тишину, не считая голосов этих двоих, все вмиг замолчали, дав мужчинам побеседовать. Меня удивляет, что их совершенно не смущает то, что я вообще-то тоже здесь и всё слышу. И могу рассказать об услышанном Гаю. Они совсем не принимают меня за человека, чёрт возьми?

– Генри, этот сопляк не будет нами управлять, – рычит Итан зло, ткнув брата в грудь. – Это мы должны им управлять. Он ребёнок.

– Ребёнок, который предотвратил огромные проблемы, которые могли вылиться нам в ещё большие проблемы.

– Это ничего не значит. Я не дам этому самоуверенному щенку нами управлять.

– Как скажешь, Итан. Удачи тебе. Хотя заведомо уже понятно, что твоё непринятие кончится провалом. Есть правила, повторюсь. И мы ничего не можем с этим поделать.

И в этот момент я начинаю не на шутку переживать за благополучие Гая. Вернее, о том, что этот его самый старший дядя может… строить против него какие-то козни. Если, к примеру, кто-то убьёт Гая, может ли Итан Харкнесс занять его место? Получается так, ведь у Гая нет сыновей, которые в будущем займут «трон», а у Вистана нет больше наследников.

Кроме Лэнса и Тео. Но эти версии отметаются сразу.

До сих пор поразительно, как Гай провернул всё это спасение Тео, зная при этом, что тогда останется совершенно один со своим тираном-отцом. Безопасность младшего брата для него была в приоритете. Гай никогда не думает о собственном комфорте и всегда стремится к заботе о тех, кого любит.

Это невероятно.

Мы доезжаем домой тогда, когда уже наступает темнота. Лондонская ночь окутывает шикарный особняк Харкнессов мягким тёмным покрывалом. На небе рассыпано множество звёзд. Из некоторых окон сквозь тяжёлые шторы наружу пробивается свет. Машина Гая паркуется следом. Тишину снова нарушают бесконечные разговоры, пока мы идём к входным дверям. Семью приветствует персонал дома и приглашает к столу, так как его уже накрыли к ужину, специально к приезду Харкнессов.

Из моего горла вырывается резкий выдох, когда Гай практически расталкивает