Закоулки Средневековья - Льюис Френсис Зальцман
III. Коронации
В настоящее время[12] коронация — это Рим, к которому ведут все дороги; и если прогулка по Оксфорд-стрит приведет нас к коронационным «cuffs and collars», мылу и разнообразным сувенирам, вполне естественно ожидать, что и средневековая дорога непременно приведет нас к теме коронации. Несмотря на все пережитки, которыми мы окружены в этой консервативной стране, церемонии коронации, хотя и лишенные большей части своего величия и значения за последние сто лет, все еще остаются наиболее неизменными по атмосфере и деталям.
Во-первых, они на некоторое время возвращают Лондону преобладающую черту средневековой жизни — цвет. Как в 1236 году, так и в 1911 город на несколько дней украшают шелками, знаменами, коронами, свечами и фонарями, различными остроумными и странными зрелищами; и, хотя полнота цветовой гаммы нарушается унылой одеждой зрителей, все же существует вспышка веселья, которая доставляет удовольствие, обращаясь к примитивным инстинктам и заставляя забыть о бизнесе и утилитаризме.
Подготовка к коронации наших средневековых монархов начиналась в Тауэре. Для короля было очень важно показать, что он — хозяин крепости, прежде чем официально занять трон. Притязания на корону частично основывались на силе и стальной руке, но также опирались и на выборную волю народа, и, соответственно, за день до коронации король выезжал из Тауэра в Вестминстерский дворец, чтобы показаться перед своими подданными, таким образом они могли увидеть, какой человек станет их правителем. Естественно, процессия устраивалась максимально пышной и запоминающейся. Короля сопровождала знать, все верхом на лошадях, было видно, что многие из них только что удостоились «коронационных почестей» — новоиспеченные рыцари ордена Бани, обычно тридцать или сорок человек, которым была дарована честь рыцарства, наряженные в алые одежды, отороченные мехом, и прочие наряды, подаренные накануне. Кавалькада Ричарда III затмила великолепие его предшественников — короля сопровождали три герцога, девять графов и сотня рыцарей и лордов, все великолепно одетые, «но герцог Бекингем настолько превзошел остальных, что даже попона его коня была настолько обильно расшита золотом, что нескольким специально назначенным для этого лакеям приходилось ее подбирать по пути».
…личная эмблема Генриха.
Генрих VII, хотя и был скромен и даже скуп в большинстве вопросов, не пожалел средств на свою процессию. Он был одет в богатую, расшитую золотом ткань пурпурного цвета, десять ярдов которой купили у Джерома Фрискобальди по баснословной цене в 8 фунтов за 1 ярд; попона его коня была сшита из малинового дамаска[13], расшитого золотом, и стоила 80 фунтов; эта же или еще одна попона, созданная Хансом Душеманом, была украшена 102 позолоченными серебряными эмблемами (личная эмблема Генриха, так часто повторяющаяся на стенах его часовни в аббатстве). Над головой короля возвышался золотой балдахин, позолоченные посохи которого несли эстафеты рыцарей, сменявшие друг друга через частые промежутки времени, чтобы все могли принять участие в благородном, но трудном деле; их сопровождали пажи, наряженные в малиновый атлас (стоимостью 16 шиллингов за ярд) и белую ткань, расшитую золотым королевским гербом по эскизам Кристиана Пойнтера, который также выполнил двенадцать «гербов для геральдов, написанных масляными красками и обработанных золотом», и двенадцать одинаковых знамен. Пажи вели запасного коня, который по какой-то причине всегда составлял часть королевской процессии. Возможно, именно для этого «государственного» коня была изготовлена попона Святого Георгия из белой золоченой ткани, а вот попона из синего бархата с десятью вышитыми красными розами венецианской работы и драконами из красного бархата и еще одна попона с гербом Кадваладр[14] точно принадлежали к части процессии королевы.
…для геральдов.
Она была одета в белый дамаск, расшитый золотом, и сидела на подушках из того же материала на паланкине, запряженном двумя белыми лошадьми, под балдахином из белого штофа с серебряными посохами. Пять пажей в малиново-синих одеждах вели ее лошадей; затем следовали три кареты, в каждой из которых находилось по четыре дамы, одетые в малиновые платья, и семь дам в синих бархатных нарядах, кареты были обтянуты малиновым атласом, запряжены лошадьми одного цвета с попонами из малиновой золоченой ткани. Вся свита королевы демонстрировала великолепие цвета, что служило превосходной оправой для ее собственного серебристого сияния.
Сейчас наши монархи больше не выезжают из крепости, чтобы взойти на трон, и показываются перед своими верноподданными после того, как их короновали, а не до церемонии, вовсе не из-за страха, что они могут оказаться отвергнутыми народом, а потому, что сейчас никто не станет оспаривать их право на трон. Но если Букингемский дворец — менее удачная отправная точка, чем Тауэр (и есть художники, которые считают последнее место более живописным), есть некоторые вещи, в которых мы усовершенствовались по сравнению с нашими предками. Главным образом это выражается в полицейских мерах. Нет больше необходимости провозглашать, как это было на коронации Эдуарда II, «что никто не смеет носить меч, острый нож, кинжал, булаву, дубину или другое оружие под страхом тюремного заключения сроком на один год и один день», и единственным строго запрещенным орудием нападения в наши дни является самолет. Не требуется также и штрафов для иностранцев, присутствующих на коронации. Несомненно, требовалась определенная суровость, чтобы бороться с влиянием на публику девяти ручейков с бегущим по ним красным и белым вином, а также фонтанов в Вестминстере, каким бы слабым ни было вино. В отличие от времен Ричарда I, современные коронации не «призывают и не провозглашают» к пролитию крови евреев по причине того, что некоторые из их числа кощунственно осмелились взглянуть на короля — привилегия, как известно, предоставленная кошкам, но, очевидно, запрещенная евреям и собакам. Кроме того, мы избавлены от таких катастрофических столпотворений, как то, которое произошло во время коронации Эдуарда II, когда королю пришлось выходить из своего дворца через черный ход, чтобы избежать давки, а из-за напора толпы внутри Аббатства разрушился крепкий земляной вал, что привело к гибели «многих горожан», а на территорию, отведенную для церемонии, хлынула толпа. Из только что процитированного примера может показаться, что временные конструкции, создаваемые нашими предками в подобных случаях, не прошли бы проверку L.C.C., и мы можем также
