Мирослав – князь Дреговичский - Эдуард Мартинович Скобелев

плохо повиновались, обернувшись обузой. И отнял Луд, что дал прежде, силою; поссорившись, взялись за мечи, и пролилась кровь; замирясь, двинулись в Греки. Послал Луд к болгарем, чтобы пропустили, они же отказали [57], и пошла русь морем; придя в Греки, продавали холопей, меха и меды, а распродавшись, воевали землю гречскую и возвернулись с богатой добычею, щедро наградив варязей. И было в осень. Ушли по Непру варязи, по весне же, едва вскрылась Река, спустились вновь, – по уговору с Лудом. И быша варязей втрое больш прежнего, – птицею разлетелась весть о несметных богатствах и удаче Руси и о приволье Полдневья. Иные из варязей, пришед на Непр с родичами, не всхотели уходити на зиму, зимовали в русьских становищах, брали русьских жен, перенимая обычай и речь.

Что ни год, водил Луд варязей за море, и трясли гре-цей яблонею чюжого сада, нападая, идеже не ожидали; торговали в Корчеве или в Тразунте, а жгли в Су-нопе или в Суроже, корабели же перехватывали повсюду. Били челом цесарю обиженные, и повелел цесарь искати и топити русьские лодьи. И прикараулили близ Сунопы, и вспомогли бози грецем, понеже русь и ва-рязи быша обидчики. Разметали греци русьские корабели, и мнозие погребла пучина с гребцами, корабель-цами и сечами; потонул и Луд, окончив бесславно славное начало, – тако зацветает древо, плод обещая, источает же завязь червь до срока.

Во дни тризны по Луде восстали поляне и прогнали русь и подручников ее, варязей, из Кыева, казаре же ухмылялись усобице.

Собралась русь в Запорогах, решая о князе; и выбрали златоуста Дмира, старшину Хорьских куреней. Другие скажут Дира и родом варяжина, ссылаясь притом на Начала; извод сей летописи вершил ся при Ользе, насеян ложью и злым умысльем, превозносит варязей уместно и неуместно; в других летописаниях упомянут Дмир, старшина Хорьских куреней.

Дмир бе суров и строг, во всем следовал обычаю. Молвил пятью молвеми, удивляя (всех) мудростию и разумением. В отрочестве схватили его казаре и, заковав в цепи, холопом повезли в Корсунь. Он же, в цепех, прыгнул с корабеля в море. Бились об заклад казаре: «Захлебнется самогубец». Але выбрался на бережь. Продали его в Марагу и Багдад, и скитался по разным землям, делая всякое ремесло; придя с хозяином в Греки, сбежал в Никее и едва ли не пеш достиг Руси.

Паки о Дреговичех; а что многословен, чтущий простит: порвешь едину нить в паутине, пролетит муха; сице в раздумьях, прогонишь мысль, еже терзает, и вот уже солжешь. Чиво стараю ся? Стараецца душа, мы же в холопех у неа. Первейшая заповедь Книжия есть: «Жизнь обойдется (без нас), се непреложно. Оставити жизнь, еже (без нас) обошлась бы, – се печаль и забота человеца».

Рок отказал Бовше в сыновех; был же у него внук Бушуй от Милены, первой дщери, и Осьмиглаза, волхва, служителя Ярилы в Случье, и о том береста; Бушуя, кротка и вселюбива, едва вступивша в зрелость, наггаа-ло вече Дреговичским князем, И продлил (он) род достойных; ради храбрости и стойкости в невзгодах прозван от людья Бушуй-Тур; имя и слава (его) доныне украшают землю.

Поча княжити в лето, егда Водима противостал ка-варем, а Луд опошний раз отчалил от Кыевской пристани; в то время в Дреговичи вновь вступили ятвязи, сложившись с корсеми; быша еще в недругах дреговичи с полотою и с радимичами; бежали (радимичи) от казарей за Сожь, в дреговичские пределы, и насилили тамо, отнимая у людья обилие и угодья.

Тяжкое наследие принял Бушуй-Тур, але прося бо-зей о помоге, тружался во славу их неустанно; желания возвышают мужа, желаньями созидаются народы, желаньем творится и вера. Обретает совершенство (человек), коли помнит во всякий час: есть многое на свете, еже значительнее и лутше его; глядя (только) на себя, не увидишь мира и себя не обрящешь. Впроси Бушуй-Тур радимичей, пойдут ли супроть казарей. Отре-ша: «С тобой нет, ибо слаб». Рече Бушуй-Тур: «Желающий воли от себя (ее) и получит». И прогнал радимичей за Сожь, грозя впредь выдавати насильников казарем, яко беглецов. Потом оборотился супроть ятвязей и Кореей; подстерег на Виляти 58, окружил, говоря: «Не хочю губити, но проучити. Отдайте мечи, зарекши ся впредь искати чюжое». Они же отвергли; велик позор лишити ся оружия. И вновь послал Бушуй-Тур к ятвязем, предлагая замиритись. Ответили с небрежением: «Еще без брады, а поучаешь, еще не побежден, а унижаешься о мире». И велел тогда Бушуй-Тур дружине посечи окруженных, и посекли до единого; плакал о них князь, быццам о сородичех, – была же то первая сеча (в его) жизни.

Вскоре Бушуй-Тур урядился с Полотою, великодушно разграничив волости; затем пошел с дружиною в Кривичи и в Ильменские Словене и соединился с войском Водимы. И отступили казаре поле многокровавой сечи.

В то время вокняжил на Руси Дмир. Неждан, нагрянул в Кыев к полянем и наказал за мятеж и непослушание, а князя и иных из нарочитых мужей повесил. И было неслыханной жестокостию. Горели селища, и мертвяки устилали Кыявье, некому было схоронити. И ужаснулась Словень, и позвал Бушуй-Тур княжью думу. Съехались в Турье князи вольной Словени и Дмир от запорожей. Рече Дмир: «Хочю быти первым средь Бас, уставлю землю с помощью вашей и прогоню каза-рей». Рече деревлянский князь: «Аз хочю приняти почет первокняжителя. Деревляне чтут бозей, николи не отступая, дани никому не платили, чюжого не брали, варязей не кормили и братьев не вешали». И поднялся спор, и в страсти хватались князи за рукояти мечей. Рече Водима: «Разъедемся, худой мир лутше доброй усобицы». Бушуй-Тур возразил: «Посмеются вороги несогласию промеж нас. Урядимся хоть о белой волхве». И уставили, не пререкаясь, давати для заглавных свя-тищот княжьего двора, а за ильменьскими владыками подтвердили право наряжати волхвов и прорицателей-кудесников по капищам, идеже пожелают; вменили князем допомогати белой волхве ради общего летописания, урекая, что каждый (из князей) смотрит со своего крыльца. И было (то) важным уставленьем и заслугою Бушуй-Тура; он же, не справившись у волхвов, николи не починал дела, сопряженного с последствиями.

Разошлись князи без радости и принялись за свое, земля же наполнилась тревогою: в канун Купалья объяви ся в небе хвостатая звезда, и хвост извивался, яко у змея. Проницатели судеб сказали: «Се час испол-нити последний долг и успокоити совесть».

Воротясь в Кыев, Дмир сыскал посадника из полян и, умиротворив тако племя, пошел с дружиною в За-пороги; чиня суд и расправу за неблюдение законов, справедливостию вернул покорность; варязем же ста-вити опричные станы воспретил, указав