На страже Родины. События во Владивостоке: конец 1919 – начало 1920 г. - Карл Николаевич Хартлинг
Отпевание погибших юнкеров в Успенском соборе
Похоронная процессия провожает погибших юнкеров на Морское кладбище в Эгершельде
Не помню уже когда, кажется 21 ноября, состоялось погребение жертв авантюры Гайды.
Парадом войск, прибывших для отдания почестей погибшим героям, командовал полковник Плешков.
Здесь, среди войск, стянутых во Владивосток со всего Южно-Уссурийского района, я увидел впервые возродившихся приморских драгун и недавно появившееся у нас в Приморье 1-е Артиллерийское училище.
Войдя в собор, я заметил, что двенадцать гробов с останками юнкеров и солдат нашей школы стоят отдельно от других. В ближайшем от меня гробу я увидел труп портупей-юнкера Дьяченко. Рядом с ним был труп, изуродованный до неузнаваемости. Я понял, что это мои юнкера, не найдя тела Дымченко, заменили его другим, быть может, даже нашим врагом. Их тайну я не выдал, и таким образом, в братской могиле колчаковцев оказалось тело постороннего.
Похороны состоялись на Эгершельдском военном кладбище. Перед открытой могилой говорились речи. Помню, что из всех речей мне больше всего понравилось слово Николая Дионисьевича Меркулова. Он говорил с большим подъемом…
VIII
Безвестные герои
Контрразведка Учебной инструкторской школы на Русском острове. – Задания агентам, данные полковником Рубцом. – Выполнение агентами поставленных им заданий
Описав события в таком виде, как они представлялись рядовому бойцу правительственных войск, считаю нужным дополнить это описание повествованием о, так сказать, внутреннем механизме борьбы.
Как было сказано выше, поручик Суражкевич получил от полковника Рубца приказание протолкнуть к Гайде побольше верных людей.
Поручик Суражкевич приказание выполнил. К гайдовцам пролезли юнкера Соколов, Курилко, Потерня, Пашкеев, Ковалев, Смирнов, Пасечников и несколько других, всего восемнадцать человек, из них шесть юнкеров и двенадцать из унтер-офицерских батальонов (2-го и 3-го), как не желающие служить у Колчака и как верные идеям Сибирской областной думы (Якушев в это время распространял массу прокламаций).
Здесь я считаю своим долгом отметить, что юнкер Пашкеев был из моей роты, и до получения письма поручика Суражкевича в январе 1935 года я не знал истинного положения дел с побегом этого юнкера; я считал, что Пашкеев предатель.
Дело в том, что поручик Суражкевич с моего ведома выбрал только двух юнкеров из моей роты: Соколова и Курилко. Относительно же Пашкеева он тогда мне сказал, что это крайне ненадежный человек. Пашкеев вскоре бежал из роты.
С описываемых событий прошло пятнадцать с лишним лет, и только сейчас благодаря письму поручика Суражкевича я узнал, что Пашкеев был верным человеком и что мне была дана умышленно ложная его характеристика, и само бегство его было подстроено Суражкевичем с ведома полковника Рубца.
Когда наступило начало ноября, полковник Рубец получал полные сведения обо всех делах Гайды. Соколов был убит в поезде гайдовцев потому, что его выдал предатель, юнкер Потерня, а знал он Соколова оттого, что был связан с ним: полковник Рубец установил такой порядок, что один [агент] связывался только с одним. Полковник Рубец и поручик Суражкевич рассчитывали, что из восемнадцати человек трое будут провокаторами, и полагали, что трое агентов погибнут от рук гайдовцев и еще трое других погибнут от рук розановской контрразведки. Но среди агентов оказался только один провокатор – вышеупомянутый Потерня.
* * *
В первых числах ноября, когда все сведения говорили о том, что восстание будет вскоре, полковник Рубец дал поручику Суражкевичу следующую задачу – всех агентов оставить у Гайды, но их роли распределить таким порядком, чтобы:
1) первый перебежчик вернулся к нам и явился бы лично к поручику Суражкевичу за 20 часов до боя;
2) второй перебежчик проделал бы то же самое, но за 12 часов до боя;
3) третий – за 6 часов до боя;
4) четвертый – за полчаса до боя;
5) пятый – через 1 час после начала боя;
6) шестой – через 3 часа после начала боя;
7) седьмой – через 6 часов после начала боя;
8) восьмой – через 12 часов после начала боя;
9) девятый – через 24 часа после начала боя;
10) десятый – через 2 суток после боя;
11) одиннадцатый – через 3 суток после боя;
12) двенадцатый – через 4 суток после боя.
Таков был расчет, произведенный на 12 человек.
При этом люди до боя не менялись, люди же, назначенные к перебегу во время и после боя, составляли пары, то есть если чины правительственных войск одного убьют, то к нам идет его заместитель.
Об этом плане можно сказать одно: «Что и говорить, план сильный».
* * *
К началу ноябрьских событий у Гайды имелись 23 правительственных агента, из них 17 человек были из Учебной инструкторской школы, 3 человека – от крепостной роты, остальные 3 человека от других частей правительственных войск.
Накануне боя к поручику Суражкевичу явился первый перебежчик. После этого последовала погрузка батальона школы и отбытие его в город.
18 ноября перебежчики являлись аккуратно. Был только один несчастный случай: чинами правительственных войск был убит агент восьмой очереди, юнкер Курилко, перебежавший через 12 часов после начала боя. Заменен он никем не был, так как его пара была убита, как потом выяснилось, нами же (то есть чинами правительственных войск) в рядах Гайды.
Во время боя то и дело раздавалось по штабу крепости: «Поручика Суражкевича требует вниз перебежавший какой-то гайдовец». Вспоминая это, поручик Суражкевич заявлял: «Крыли мы тогда гайдовцев, как хотели, потому что знали все. Вот поэтому-то весь бой полковник Рубец провел как по написанному, и вот почему не удалась провокация Сыромятникова, когда он уверял нас, что вокзал не занят никем, и посылал нас на гайдовские пулеметы, но мы-то знали все!»
Относительно приведенной дословно оценки обстановки и самого боя, сделанной поручиком Суражкевичем, я, будучи вполне согласен с Б.Е. Суражкевичем, что полковник Рубец «все контрразведки за пояс заткнул», все же не согласен, что «бой он вел как по написанному». Были и у нас тяжелые минуты, которые поручик Суражкевич, как оптимист, быстро забыл.
Счастливой случайностью было и то,
