Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

24 ноября споры в Консуладо были очень острыми. Большинство считало, что свобода торговли лишь разорит королевство, позволив иностранцам наводнить страну дешевыми товарами и уничтожив местное производство, создав препятствия для развития промышленности. Это была демагогия и лицемерие, ибо заявляли это купцы и торговцы, нисколько не заинтересованные в местном производстве. Не приняв никакого решения, но четко высказавшись против свободы торговли, Консуладо отложил вопрос до своего следующего заседания. 1 декабря заседание торговцев состоялось уже в присутствии членов хунты. Доклад был сделан секретарем Консуладо Ансельмо де ла Крусом, который еще 1808 г. представил губернатору записку в защиту принципа свободы торговли. Его идея состояла в необходимости свободы торговли, но с защитными мерами в отношении внутреннего рынка, то есть с определенным протекционизмом. Однако сейчас А. де ла Крус предлагал установить массу ограничений, утверждая, что страна не готова к свободной торговле[209].

Дискуссия длилась три часа, для большинства членов Консуладо эти идеи все еще были слишком либеральными. Даже давление членов правительства не возымело действия на торговцев. Не поставив вопрос на голосование, Консуладо решило вновь собраться для его обсуждения в ближайшие дни.

4 декабря на новом заседании Консуладо провело окончательное голосование и передало свой вердикт хунте: «Абсолютным большинством голосов постановили, что свобода торговли ни при каких обстоятельствах неприемлема». Точки зрения хунты и самых крупных торговцев на свободу торговли существенно расходились. Среди членов хунты не было представителей купеческого сословия. Местные купцы хотели укрепления своих позиций в региональной торговле (между испанскими колониями) и боялись конкуренции европейских, в первую очередь, английских торговцев[210]. В действительности свободная торговля могла быть лишь легализацией контрабанды, приобретшей к этому времени огромный размах.

В самой Испании свобода торговли стала тем камнем преткновения, о который сломалась вся система экономических и политических связей колоний и метрополии. Упорное нежелание кадисских купцов расстаться со своими привилегиями возобладало над разумными попытками реформировать отношения между Америкой и Испанией. Как Регентство, так и Кортесы находились в Кадисе и в определённой степени испытывали давление со стороны всесильной торговой корпорации этого города.

В августе 1811 г. американская делегация в Кортесах выдвинула свои требования к властям метрополии, среди которых важное место занимала свобода торговли. Претензии депутатов к властям были многочисленными: отсутствие реального равенства, ограничения на производство отдельных видов сельскохозяйственных культур, запрет на мануфактурное производство, монополия на ртуть, необходимой при амальгамировании серебра. Главным их упрёком было нежелание дать им свободно торговать со всем миром. «Что касается свободы торговли, — писали депутаты Кортесов от Америки, — мы не сомневались, что она будет установлена, ибо этого требует справедливость к Америке, и служит благу всего государства». Увы, ответом был отказ в этом естественном праве[211]. В результате, утверждали депутаты, американцы более не верили метрополии и стали учреждать свои суверенные правительства.

В конце 1811 г. Торговая хунта Кадиса резко выступила против свободной торговли. Но к тому времени в непокорных провинциях Америки свободная торговля уже восторжествовала. Чилийский патриот Хосе Антонио Рохас писал: «В Консуладо Кадиса американцы страдают больше всего из-за искусственных препятствий на пути их торговли. Кадисцы открыто говорят: если американцы будут сами торговать, чем же тогда будут зарабатывать испанцы?»[212].

В Чили свободная торговля была объявлена декретом хунты от 21 февраля 1811 г.[213] В преамбуле закона хунта ссылалась на опыт Буэнос-Айреса, а также на естественное право нации обеспечить свое благосостояние и экономическое процветание. Для торговли открывались порты Вальдивия, Талькауано, Вальпараисо, Кокимбо. Устанавливалась 30%-я пошлина на все ввозимые товары, если их привозили иностранные суда, и 10%-я, если чилийские. За полгода действия декрета доходы таможни возросли вдвое. Если в январе 1811 г. ввоз через Вальпараисо составлял 12 752 песо, то в августе уже 24 814 песо[214]. Это был наглядный урок оправданности реформы. Свободная торговля не только обеспечила дополнительный источник дохода новым властям, сделав их более независимыми от табачной монополии и поступлений из Лимы, но и стала категорической декларацией экономического суверенитета Чили.

Другими прогрессивными начинаниями хунты были постановления о сокращении содержания священников. Ввиду финансовых проблем было приостановлено строительство кафедрального собора в Сантьяго. В феврале 1811 г. по настоянию М. Саласа был опубликован и введен в действие на территории Чили декрет кортесов о равенстве индейцев и отмене трибуто, подушной подати[215].

Несмотря на эти реформы, а также отказ чилийцев признать назначенного Регентством губернатора, у испанских властей все ещё оставались надежды на умиротворение в Чили. Обеспечить это мог Торо Самбрано, который не скрывал, что его целью является полное подчинение Регентству и дальнейшая передача власти назначенному Испанией генерал-капитану. Этому противостоял Росас, проводивший линию на автономию Чили при формальном признании Регентства и единства Испанской империи.

Регентство отказалось признать законными хунты в Америке, сделав первый шаг к началу Войны за независимость. Первым масштабным столкновением стала война в Верхнем Перу, где хунта Буэнос-Айреса силой оружия стремилась восстановить свой контроль над этой территорией, натолкнувшись на вооруженный отпор со стороны перуанских роялистов. Вице-король Х.Ф. Абаскал ь в Лиме относился к чилийской хунте не так враждебно, как к Буэнос-Айресу. Он не считал её «бесчинной», революционной. Лима заняла выжидательную позицию. Однако если война шла между формально испанскими владениями в Верхнем Перу (воевали силы Перу и Рио-де-Ла-Платы, двух вице-королевств, шедших под знаменами верности одному и тому же королю), по тем же причинам рано или поздно она должна была прийти и в Чили.

Это понимали в Чили с самого начала существования независимой хунты. Уже в 1811 г. О’Хиггинс в письме X. Маккенне писал: «Не могу закрыть глаза, чтобы не видеть того, что уже произошло в Ла-Пасе и в Кито, чтобы забыть, как вице-король в Лиме приказал обнажить оружие против несчастных патриотов этих городов. Я абсолютно убежден, что Абаскаль так же будет обращаться и с нами, как только подвернется такая возможность, и приложит все силы, чтобы нас уничтожить»[216].

У перуанского вице-короля были скрытые причины для войны с Буэнос-Айресом и умеренности в отношении Чили. Враждебность между Рио-де-Ла-Платой и Перу была важным элементом внутренней испано-американской политики, так как при образовании вице-королевства в Буэнос-Айресе к нему была приписана Аудиенсия Чаркас, Верхнее Перу с важнейшими рудниками серебра и огромным индейским населением, дававшее огромный доход короне. Война вице-короля с революционерами в Чаркас в 1809 г. и в Буэнос-Айресе с 1810 г. имела целью силой решить старый спор о принадлежности Верхнего Перу. Для Лимы это был верный шанс овладеть богатой и стратегически