Опасная граница - Томас Дж. Барфилд
Не таким образом делались дела при прежнем союзе, выражал неодобрение шаньюй. При старом союзе Хань всегда присылала нам императорскую принцессу, шелка, съестные припасы и другие предметы для того, чтобы сохранить мир вдоль границы, в то время как мы, со своей стороны, воздерживались от нападения на границу. Теперь Вы хотите пойти против старых правил и заставить меня послать моего сына в качестве заложника. Не надейтесь на это[101].
Сюнну продолжали отвергать новые требования Китая еще полвека. Затем, в 54 г. до н. э., много позже смерти У-ди и прекращения его агрессивной политики, они приняли условия Китая. С этого момента ни одна кочевая держава в степи всерьез не протестовала против даннической системы. Причиной столь резкой перемены в настроениях стало осознание того, что эта система является бутафорской, требующей лишь символического подчинения в обмен на огромные выгоды. Как только сюнну поняли, как она действует, они стали активно поддерживать эту систему, что позволило им восстановить свою власть в степи.
Первоначальный отказ шаньюя от даннической системы основывался на его ясном понимании своего места и роли в политической системе степи. Шаньюй и государство сюнну зависели от эксплуатации экономики Китая на благо степи в целом. Политическая система сюнну не могла допустить обратного: если бы шаньюй согласился выплачивать дань Китаю, он лишился бы основной опоры, поддерживающей его собственную власть. Сюнну не видели в даннической системе лишь идеологическую конструкцию для проведения внешней политики. Исходя из своего опыта правителей степной империи, они воспринимали предложение Китая как попытку принудить их к подчинению. Сюнну требовали дань и заложников от соседних племен, чтобы обеспечить продолжение эксплуататорских отношений, которые были им непосредственно выгодны. У них не хватало воображения, чтобы представить, что Китай может интересоваться только символами формального подчинения, не представляющими практической ценности. Для прагматиков сюнну мир символов ограничивался в основном горящими городами и отрубленными головами врагов. То, что Китаю может требоваться только символическое подчинение в обмен на значительное увеличение числа подарков, регулярные выплаты и возможность торговать, было, согласно определению Цзя И (сделанному, правда, в ином контексте), «чем-то недоступным пониманию, подобно подвешиванию вверх ногами». Сюнну, таким образом, продолжали бороться за возвращение к договорам хэцинь как единственной основе мира. Потребовались междоусобная война и отчаянные усилия теряющих свою власть сюннуских правителей, чтобы они разобрались в действительном характере ханьской даннической системы.
Междоусобная война сюнну
Первая междоусобная война сюнну явилась кульминацией все более ожесточенных разногласий по поводу престолонаследия, описанных выше. Начало ей в 60 г. до н. э. положила смерть шаньюя Сюйлюй Цюаньцзюя, когда знать империи не смогла договориться о том, какой из двух родов должен унаследовать престол.
Когда шаньюй умер, Синвэйян, носивший титул князя Хэсу, разослал гонцов для того, чтобы собрать всех князей. Однако, перед тем как они прибыли, госпожа чжуаньцзюй яньчжи и ее младший брат Дулунци, занимавший пост левого старшего цзюйцюя, организовали заговор и возвели на престол под именем шаньюя Уяньцзюйди правого мудрого князя. Последний получил пост правого мудрого князя по наследству от своего отца и был правнуком шаньюя Увэя[102].
В прежних конфликтах по поводу престолонаследия принимали участие претенденты лишь из одного семейства, и вопрос заключался в том, брат или сын умершего шаньюя станет наследником. На этот раз заговор привел к вражде двух могущественных родов царского происхождения. Будучи правнуком шаньюя Увэя, Уяньцзюйди в действительности представлял собой ветвь старших потомков Маодуня, которые уступили контроль над престолом потомкам младшего брата Увэя. Уяньцзюйди путем переворота отобрал престол не только у официального наследника, но и у членов всего его рода. Чтобы удержать власть, Уяньцзюйди казнил ближайших советников своего предшественника и снял всех сыновей и братьев Сюйлюй Цюаньцзюя с постов темников конницы, назначив на их место собственных родственников. Это раскололо знать сюнну на противостоящие друг другу роды, и для того, чтобы каким-то образом компенсировать недостаток поддержки на уровне знати, Уяньцзюйди попытался укрепить основу своей власти, введя систему персональных назначений на уровне местной племенной организации.
Именно этот его шаг (как мы уже отмечали) спровоцировал восстание племен внутри конфедерации, поскольку угрожал традиционной автономии местной племенной верхушки. Знатные лица племени юйцзянь отказались признать назначение сына шаньюя на должность князя своего племени — должность, по праву принадлежавшую их собственному правящему роду. Опираясь на помощь опальных членов императорского рода, племена внутри конфедерации восстали, и Уяньцзюйди в 58 г. до н. э. погиб. Однако, так как вопрос о старшинстве и якобы неправомерном наследовании в прошлом был уже поднят, быстро восстановить прежнее единство оказалось невозможно. Всякий, имевший хотя бы отдаленные права на престол, собирал войска, чтобы овладеть им. В какой-то момент насчитывалось не менее пяти самопровозглашенных шаньюев, боровшихся за власть. В конце концов противостоять выпало двум братьям (или единокровным братьям) Чжичжи и Хуханье, сыновьям Сюйлюй Цюаньцзюя.
В китайских хрониках Чжичжи, который изгнал своего соперника из столицы сюнну, именуется северным шаньюем. Хуханье, который ушел к ханьской границе, известен как южный шаньюй. Ни один из них не имел полного контроля над племенами в степи, но Чжичжи, по-ви-димому, был сильнее, так как в одной из битв он разбил южного шаньюя. В отчаянии один из советников Хуханье предложил последнему подчиниться Китаю, чтобы получить защиту от Чжичжи.
На совете, созванном для обсуждения этого предложения, большинство выступило против подчинения Китаю, и заявило:
Ни в коем случае! По своим обычаям сюнну выше всего ставят независимость, а ниже всего исполнение повинностей. Мы создаем государство, сражаясь на коне, и поэтому прославились своей смелостью среди всех народов, чьи сильные воины бьются насмерть. Сейчас у нас есть два брата, борющиеся друг с другом за превосходство, и если оно не достанется старшему брату, то перейдет к младшему. И хотя оба могут умереть в борьбе, нетускнеющая слава об их смелости сохранится для сыновей и внуков, которые будут главенствовать над всеми народами. Хотя Китай и силен, нет причины, по которой сюнну должны быть поглощены им. Как можем мы в нарушение древних установлений подчиниться Китаю, позоря имена прежних шаньюев и становясь посмешищем для всех народов? Хотя такой ценой и можно достичь мира, как мы будем главенствовать в будущем над народами?[103]
В
