Время в средневековом городе - Коллектив авторов
Вместе с тем, институт власти предполагает наличие единой воли, одного источника принятия решений, откуда вытекает возможность, а иногда и необходимость монархического государства, где в той или иной форме власть сосредоточена в руках одного человека, как бывает в таком природном коллективе, как семья. Современные названия государства в ряде европейских языков восходят к латинскому status, которое в итальянском варианте stato, восходящем к понятию «владение», стал использовать, в частности, Макиавелли в начале XVI в.[504] Разные понимания или разные полюсы государственности в любом случае так или иначе ассоциируются с городом, и если в Средние века властные полномочия были действительно распределенными и привязанными к земле, к сельскому хозяйству, то и город не исключает возможности жесточайшей централизации власти, как было в древнейших городах-государствах Древнего Востока.
Исходя из этого можно перейти к сопоставлению некоторых моментов развития Русского государства и государств Западной Европы в Средние века и в начале Нового времени, имея в виду политическую функцию города.
Многие западные города имели античную предысторию и могли ориентироваться на греко-римские образцы. Русские города были племенными центрами или основывались князьями, Русское государство формировалось на границе между степью, кочевниками, западноевропейским миром. Другая периферийная область Европы, Скандинавия, в конечном счете склонилась к ее западной части, а Русь – к Византии, которая также была полноправной наследницей Античности. Были ли на Западе города, ставшие впоследствии центрами национального объединения? В Швейцарии роль подобных центров сыграли кантоны, формировавшиеся в большинстве вокруг городов. В Нидерландах также города, имевшие первоначально своих сеньоров, стали ядром объединившихся провинций. Во Франции Париж как столицу Капетингов, а затем Валуа с оговорками можно рассматривать как центр объединения страны, хотя несамостоятельный и скорее географический. В Италии наиболее влиятельными городами, которые могли претендовать на политическую гегемонию, были, кроме Рима, монархический Неаполь и республиканская Венеция, однако такие претензии на деле не выдвигались и не были реализованы. В Средней и Северной Италии к власти в городах приходили синьоры, и флорентийский теоретик Макиавелли выдвинул идею о том, что «новый государь» сможет освободить страну от «варваров», но история, подтвердившая его же пессимизм в отношении папства, разрушила эти планы. Вообще, в Европе Средних веков и раннего Нового времени не было, пожалуй, ни одного города-государства, который превратился бы в великую державу, кроме Рима, давшего собственно термины – формы управления «республика» и «монархия» (империя).
В целом мы видим, что городские республики при образовании национальных государств Нового времени играли подчиненную монархии роль, вероятно, в силу соперничества между собой и частых внутренних неурядиц. На Западе в X–XV вв. преобладала так называемая феодальная раздробленность, некая форма монархической демократии, распределенной власти, существовавшая внутри таких рыхлых структур, как Папское государство (или Католическая церковь, в рамках которой папы формировали свои светские владения) и Священная Римская империя. Больше всего Русь напоминают государства, созданные норманнами (на Сицилии, в Англии), где создавалась династическая сеть с постоянными внутренними распрями. Кстати, Рюриковичи изначально тоже были варягами.
В отличие от Италии, где коммуны превращались в синьории, а верховная власть пап и императоров была в значительной части формальной, на Руси города использовались династической сетью князей, управлявших огромной территорией. Со временем ее целостность ослабла и при татаро-монголах поддерживалась как бы извне. Крупное политическое образование, которое можно назвать империей Рюриковичей, распалось наподобие империи Каролингов, хотя во многих отношениях они были разными.
Была ли Москва городом-государством? В том смысле, как западноевропейские города-республики в Италии, Германии, Нидерландах и даже как Новгород и Псков – не была. Их главный отличительный признак – самоуправление, полное или частичное, а в послемонгольской России его, по существу, не было в широком масштабе вплоть до просвещенного абсолютизма XVIII в.
Но Москва была городом, который стал ядром российского государства, его называли Московией как минимум до XVI в.
Итак, что говорит в пользу возможности приложить определение «город-государство» к Москве?
Вообще Древняя Русь, Киевская Русь, была страной городов[505]. В ней управляли Рюриковичи, распределенные по уделам, но выше уже говорилось, что наличие столичного, королевского, великокняжеского города в центре феодального куста княжеств, как, например, было в средневековой Франции, не мешает городу быть в той или иной мере государством, т. е. самостоятельным политическим образованием. В городах Древней Руси были и народные собрания, вече, и не только в Новгороде[506] и Киеве, а, вероятно, и в Москве, хотя она была одним из владений «бояр» Кучковичей.
Как бы то ни было, в силу ряда обстоятельств Москва стала центром объединения русских земель, из которых родилось потом русское государство. Это объединение происходило на династических началах[507], как, собственно, бывало почти всегда, и в борьбе с другими подобными городами-«государствами» и одновременно княжествами[508]. Например, с Тверью, Суздальско-Нижегородским княжеством. Московские князья, длительное время находившиеся в зависимости от Золотой Орды, могли впоследствии претендовать на наследие Рюриковичей (Мономашичей, Даниловичей) и на присоединение земель, отпавших к Литве (Киев), Польше (Галицко-Волынское княжество), на севере к шведам и вообще на земли Киевской Руси и, шире, восточных славян. Позднее притязания их наследников раздвинулись на восток, запад и на юг. На протяжении длительного времени Россия на Западе называлась Московией, или Великим княжеством Московским, пока не стала великой державой, Русским царством, а затем Российской империей.
Такой фактор, как падение Византии, последнему отчасти способствовал. Нужно было заполнить некий конфессионально-политический вакуум, образовавшийся в результате исчезновения с политической карты прямой и непосредственной преемницы Рима, Восточной Римской империи, Византии. Поскольку конфессия в Средние века была главной культурной компонентой этноса, а тем более суперэтнических цивилизаций, государственные институты должны были обеспечивать ее существование и распространение (большие войны велись под религиозными флагами: Крестовые походы ради освобождения Святой Земли, походы с Запада на Восток ради проповеди Евангелия, исламские завоевания ради торжества мусульманской истинной веры. То, что по мере утверждения учения при преемниках основателей практически во всех школах, идеологиях, конфессиях происходили расколы, возникали секты и фракции, не отменяет факта значимости веры в процессе политического объединения, скорее напротив, подтверждает его).
Здесь уместно упомянуть о другой ипостаси города-государства, вообще государства как города и города как государства – с точки зрения синонимичности двух понятий.
Августин писал о государстве как городе, вдохновляясь отчасти Римом, но, видимо, и Иерусалимом – он ведь жил там после константино-еленинских реформ, и Иерусалим для него должен был быть святым городом.
На иконе «Церковь воинствующая» – «Благословенно воинство небесного царя» 1550-х гг.[509] – при Иване Грозном Небесный Иерусалим
