Время в средневековом городе - Коллектив авторов

Длительные и масштабные городские смуты, такие как Гентское восстание 1379–1385 гг., часто воспринимались современниками и закреплялись в исторической памяти как важные хронологические рубежи, разделявшие время на «до» и «после». Причем в случае отрицательной оценки событий властями и не симпатизировавшими мятежникам хронистами «время восстаний» отрезало эпоху былого процветания от периода наступившей разрухи, опустошения и обнищания.

Вместе с тем, стоит отметить и характерную черту источников XIV в., на основе которых проводилось это исследование: стремление к указанию точного времени, отражающее изменения, происходившие в сознании горожан той эпохи. Эта особенность заметна и в ремесленных регламентах, и в рассказах о действиях восставших, подготовленных для суда или содержащихся в текстах приговоров организаторам волнений и смут, и в «Хрониках» Жана Фруассара.

А.А. Майзлиш

3.3. Московское время, время московское

Московское время – это время огромного мегаполиса, от которого отсчитывается время всех часовых поясов России. В советскую эпоху из распространенных тогда радиоточек можно было слышать дикторов, возвещавших о точном московском времени на страну. «Время московское» – инверсия хронологического словосочетания, которая соотносится с образом великой столицы и используется в названиях романов и телепередач. Время московское охватывает также историю становления города в качестве государственного центра от первых летописных упоминаний и до наших дней. Какие исторические модели могут быть привлечены для ее описания и сохранились ли в ней некие особые, присущие Москве черты?

Первый тезис, который рассматривается в данном тексте: это Москва как город-государство. Обоснование этого тезиса строится на сопоставлении с практикой средневековых городов, преимущественно итальянских, которые представляют собой классический пример средневековой городской государственности.

Можно было бы предположить, что такой подход вполне оригинален, но это не совсем так. Из литературы по данной тематике внимания заслуживает монография И.Я. Фроянова и А.Ю. Дворниченко о городах-государствах Древней Руси, изданная еще в 1988 г.[495] Правда, Москва в ней упоминается лишь спорадически. Кроме того, речь там идет о Древней Руси, то есть о домонгольском периоде, в данном же случае речь идет, в основном, о периоде собственно возвышения российской столицы.

Тем не менее, названная монография может послужить хорошим отправным пунктом для обсуждения вышеуказанного тезиса. Главная идея книги состоит в том, что древнерусская государственность опиралась на развитие самоуправляемых городов, о чем историки, как отмечают авторы, говорили еще почти 200 лет назад[496]. Согласно М.Ф. Владимирскому-Буданову, в структуру управления входили сельские общины-волости, подчиненные «младшим городам», которые, в свою очередь, подчинялись «старшему городу», и вся эта территориальная единица называлась словом «земля»[497]. Территориальной единицей во главе со старшим городом была волость – от слова «власть», здесь уже напрашивается смысловое сопоставление с итальянской «синьорией», означавшей, наряду с прочим, власть в городе, а также со староитальянским названием города terra, т. е. «земля». В целом государственность носила вечевой и общинный характер; общины действовали наравне с князьями, которых можно было призывать и изгонять, и их военные силы (пешие ополчения) даже превосходили по значимости княжеские дружины. Во главе ополчений стояли тысяцкие и сотские, в городском управлении принимали участие посадники и тиуны, – если продолжить лингвистические параллели, то в итальянской практике мы встречаем капитанов народа, гонфалоньеров и подестá, ректоров и барджелло. Приглашение правителей (князей и подестá) со стороны было широко распространено, его смысл заключался в том, чтобы порядок в городе наводили лица, не имеющие привязанностей в городе и не участвующие во внутренних конфликтах, т. е. незаинтересованные. Однако иногда и даже нередко такие правители претендовали на установление личной власти или бывали заподозрены в подобных претензиях и изгонялись (например, герцог Афинский Готье де Бриенн в середине XIV в. во Флоренции). Авторы монографии полагают, что проводить параллель между городскими волостями в качестве княжеств или монархий, и западноевропейскими королевствами неправомерно: «Мы наблюдаем на Руси XI–XII вв. иную картину: городские волости-земли этого времени – не княжества-монархии, а республики, принявшие форму города-государства»[498].

Значительное место в монографии занимают вопросы развития феодальных отношений, причем город рассматривается скорее как чуждый элемент в их системе, поэтому авторы отказываются связывать становление городов с процессами развития и преодоления феодальной раздробленности, вписывая его в переходный период от доклассового к классовому строю[499]. Они противопоставляют упомянутой идее тезис о том, что в Древней Руси преобладали города общинного типа, а по пути централизации на основе монархии она пошла только в послемонгольскую эпоху[500]. Этот подход отчасти спорен в том смысле, что средневековый город был неотъемлемой частью тогдашней общественной системы[501], – отчасти мало актуален сегодня, поскольку нюансы формационного подхода ушли в исторических трудах на второй план. Однако существенным для нашей темы является вывод о том, что «древнерусские республики (города-государства на общинной основе) прекратили свое существование под ударами нашествия кочевников и тяжестью вражеского ига. Они послужили строительным материалом для новой формы политической организации – княжеств (раннефеодальных монархий), объединение которых вокруг Москвы и создание единого Русского государства позволили обрести национальную независимость»[502]. Что касается собственно Москвы второй половины XII в., то в книге говорится о предположительной «вечевой деятельности москвичей», которые могли устроить вече даже в походе ополчения. Сказано также о том, что «это уже не просто город, но и прилегающая к нему округа», и о вхождении города в орбиту Владимира[503].

Два момента нуждаются здесь в уточнении. Во-первых, в монографии И.Я. Фроянова и А.Ю. Дворниченко в качестве параллели и образца города-государства рассматриваются только древнегреческие полисы, что сужает возможность теоретизирования. Во-вторых, предполагается, что городская государственность связана исключительно с республиканскими и демократическими формами управления, а это также исторически не совсем верно.

Прежде чем обсуждать развитие Москвы как города-государства, нужно сказать несколько слов о противоборстве двух начал власти, республиканского и монархического, о централизации и децентрализации, единовластии и демократии. Понятие государства исторично, это институт власти, выполняющий в обществе разнообразные функции и закономерно возникающий на определенной стадии развития. Можно рассуждать на тему о том, предполагает ли эта стадия уже наличие классового общества, или оно появляется уже на доклассовом уровне развития, и о том, наличие каких признаков является для государства обязательным, а какие еще не делают «политию» или протогосударство государством. Какая-то система организации, основанной на подчинении, присутствует во всех сообществах, не только человеческих, но и у животных, живущих в коллективе. Представления о государстве как институте, целью которого является общее благо, были разработаны в греческих полисах и развиты в римской идее республики, «общего дела».