Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии - Борис Николаевич Комиссаров

К 1750 г. ситуация с рабочей силой в обрахе Керетаро начинает быстро меняться, так как рост различных предприятий обостряет борьбу за рабочие руки. Начинает активно использоваться долговой пеонаж, причем эти должники формируются из сельского населения. Часть индейцев продолжает быть временными или сезонными работниками. Получают распространение рассеянные мануфактуры. Шерсть раздавалась по деревням, а потом собиралась пряжа. Это также было средством приобретения рабочей силы: если индеец сам продавал пряжу, он должен был отработать в обрахе, чтобы выплатить долг.

В районах, где обрахе были ограждены от иностранной конкуренции и имели благоприятные условия для развития, они в XVIII в. превращались в мануфактуры капиталистического типа, чье развитие задерживала сохранившаяся в значительной степени система труда, основанная на долговом пеонаже и рабстве Однако даже в самом конце XVIII в. количество обрахе в Мексике резко колебалось Например, с 1775 по 1816 г. было три периода упадка производства на обрахе. В 1785–1792 гг. действовал целый комплекс неблагоприятных факторов — эпидемии, неурожай, падеж скота.[341] Прямо или косвенно, но все причины нестабильности производства в обрахе были связаны с отсутствием или недостатком развития в колониях свободного рынка капиталов и рабочей силы.

Несмотря на рост обрахе и появление мануфактур европейского типа, в селе и в городе превалировало ремесленное производство. Во второй половине XVIII в. в Мексике было более 200 цехов.[342] Однако цеховой строй в это время уже вступает в полосу кризиса. Многие ремесленники жаловались на мелочную опеку цехов, рутину, регламентацию производства, привилегии одних и ограничения других. В 1770, 1772, 1777, 1785, 1793 гг. появляются указы испанского правительства об ограничении деятельности цехов, все более превращавшихся в живой анахронизм. В 90-е годы в Новой Испании было провозглашено право открывать мастерские без вступления в цех.[343] Часть городского населения протестовала, организовав ряд выступлений. Ликвидация цеховой системы открывала простор для деятельности людей, имевших достаточно большой капитал. Мелким ремесленникам, уже не защищаемым цехами от конкуренции, это грозило разорением. Городское ремесло долго не могло освободиться от феодальных «одежд» Известно, что последние цехи в Мексике были ликвидированы только в 1861 г.[344]

Для развития ремесла в Перу в этот период был характерен большой процент занятости в нем метисов и индейцев. Городских индейцев-ремесленников в Перу называли янаконами. Они в основном были очень мобильной группой, которая проявляла инициативу в поисках экономической выгоды. По переписи 1683 г. в Оруро 30% из них занималось ремеслом, 24% — торговлей и транспортом. Среди индейцев во второй половине XVIII в. уже имелись такие специалисты, как кузнецы по серебру, изготовители свечей, башмачники, мясники, каменщики, портные, пекари, ткачи-драпировщики, парикмахеры, изготовители гитар, рисовальщики, пирожники, шляпники, гончары, повара, изготовители стульев, плотники и др. В переписи из 410 мужчин-янакон, опрошенных в Потоси в 1672 г., более 52% были ремесленниками.[345] В 1663 г. один недовольный руководитель индейской общины писал, что индейцы специально обучаются ремеслу, так как после этого они могут называть себя янаконами и уклоняться от миты и обязанностей по отношению к своим общинам: «Они изменяют свою одежду, говорят на испанском языке… Они овладевают другими профессиями: занятиями ткачей, портных, плотников, так как при этой умышленной уловке они становятся свободными янаконами».[346] Только 18% янакон к концу XVII в. было связано с горной добычей. Главным образом они были вовлечены в ремесло и торговлю.[347] Таким образом, во второй половине XVII–XVIII вв. ремесло развивается не только в количественном и качественном отношении, но раздвигаются также этнические рамки социального слоя, вовлеченного в этот вид экономической деятельности.

Налоговая политика в колониях в этот период была направлена прежде всего на сбор средств непосредственно для короны, а также на покрытие собственных расходов. Качественный состав поступлений в казну не изменился. Все платежи в основном опирались на феодальное право. Только таможенные сборы можно отчасти назвать буржуазными, так как они стали стабильными и зависели не от количества товара, а от его качественных характеристик. Таким образом, вводились экономические методы воздействия на хозяйственное развитие метрополии и колоний.

Количество налогов продолжало расти. В Мексике в XVIII в. оно достигло 35 наименований. Постоянно росло трибуто. Поступления от его сбора в казну Перу составили сумму в 899 197 песо в 1799 г., причем этот налог распространялся теперь и на «кастас».[348]

Усиливалось налоговое давление на торговлю, приносившее метрополии огромную прибыль. В королевскую казну в Мексике от торговых пошлин в 1778 г. поступил 1 млн 791 тыс. песо.[349] В Перу были введены новые монополии, например на табак (с 1746 г.), и увеличены поступления от старых. Налог на водку увеличился на 12%. В 1799 г. поступления в казну в Перу составили 5 млн песо.[350] Важную роль в их увеличении сыграли упорядочение таможенных сборов и введение свободы торговли. Возросли поступления от композиций.

Кроме налогов, общих для всех колоний, многие регионьь подвергались еще специфическим поборам со стороны метрополии. Новая Испания продолжала нести расходы по содержанию Антильских островов, Куманы, Луизианы, Юкатана, Филиппин. Новый налог на строительство крепостей («ситуадо») принес казне 3 млн 70 тыс. 839 песо. Вся эта сумма была истрачена на содержание данных территорий.[351] В 1640 г. корона ввела в Новой Испании ежегодный налог в 400 тыс. песо для содержания флота в Карибском море. Но, кроме военных, у колонии были и другие расходы. Одни осушительные работы к. 1637 г. уже стоили 3 млн песо. В 1640 г. кабильдо Мехико потратило 35 тыс. песо для празднования прибытия вице-короля Монтесклароса. Через два года прибыл другой вице-король, Сальватьерра, и кабильдо для организации достойной встречи наложило особый налог на арендаторов муниципальной собственности, просило добровольных взносов и заняло 10 500 песо из королевской казны.[352]

Впечатляющие суммы налоговых поступлений и непроизводительных расходов заставляют предположить, что нехватка капиталов для развития отечественной экономики создавалась в колониях в определенной степени искусственно. Финансовая политика короны, казалось, была направлена на то, чтобы взять как можно большую долю с тех благ, которыми могли пользоваться колонисты естественным образом (все виды экономической деятельности), и продать им как можно больше благ, которые находились в ее распоряжении. Последнее утверждение относится прежде всего к продаже должностей. В 70-х годах XVII в. в Перу началась систематическая продажа должностей коррехидоров. Цены были высокими, что показывало их прибыльность. Вице-король Дюк де ла Палата (1681–1689 гг.) назначил цену в 26 500 песо за эту должность в Кахатамбо на трехлетний срок. Годовая оплата поста была только 1 тыс. песо. Около 1741 г. Мануэль де Элькорробаррутиа заплатил 16 тыс. песо зо должность коррехидора в Чанкае.[353]