Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

уже области, в которой оно могло бы проявить свою деятельность, означенное Выс‹шее› Церковн‹ое› Управление упразднить, сохранив временно Управление русскими заграничными приходами за Митрополитом Евлогием и поручить ему представить соображения о порядке управления названными Церквами; 3) для суждения о церковной ответственности некоторых духовных лиц за границей за их политические от имени Церкви выступления озаботиться получением необходимых для сего материалов и само суждение ввиду принадлежности некоторых указанных лиц к епископату иметь по возобновлении нормальной деятельности Свящ‹енного› Синода при полном указанном в соборных правилах числе его членов, о чем для зависящих по предмету данного постановления распоряжений уведомить Ваше Преосвященство».

Первое из сих постановлений Священного Синода содержит отнюдь не какое-либо новое назначение, а лишь ссылку на прежнее назначение Архиепископа Евлогия, сделанное Карло-вацким Высш‹им› Церковн‹ым› Управлением за границей6, и подтверждение этого назначения. Разъяснительный Указ этот последовал из Москвы по той причине, что настоятель Парижской Церкви протоиерей Иаков Смирнов сомневается в правах Митрополита Евлогия на управление приходами Западной Европы и отказывается подчиняться, пока не получит из Москвы утвердительного Указа. Из сего разъяснительного Указа вытекало, что Архиепископу Волынскому Евлогию было поручено временное управление заграничными Западноевропейскими приходами Петроградской епархии и что никакой особой епархии из этих приходов образовано не было, и потому ни этим актом, ни позднейшими двумя Архиепископ Евлогий не был наименован Епископом Западноевропейским, как то долженствовало, если бы он был назначен епархиальным епископом на самостоятельную епархию.

Церковные каноны не допускают, чтобы два полноправных епархиальных епископа одновременно владели одной и той же епархией. Также канонически недопустимо, чтобы один епархиальный епископ полноправно владел двумя епархиями. Поэтому архиепископ Евлогий и не мог получить постоянной епархии за границей до той поры, пока не был законно и формально уволен со своей постоянной Волынской епархии.

Второй Указ (№ 64) Священного Синода в Москве совсем не касался какого-либо должностного назначения и содержал лишь уведомление Архиепископа Волынского Евлогия о возведении его в сан Митрополита. Этот сан никаких особых административных прав не давал.

Наконец, в третьем Указе Священного Синода в Москве от 22 апреля 1922 г. по отношению к Митрополиту Евлогию была сделана новая ссылка на прежнее назначение его Карловацким Высшим Церковным Управлением за границей и было указано, что это временное управление русскими заграничными приходами сохраняется за Митрополитом Евлогием и после упразднения самого Высшего Церковного Управления за границей.

Указ Московского Священного Синода от 22 апреля 1922 г. был последним актом церковного управления, поступившим из Москвы за границу; на другой же день, то есть

23 апреля, Святейший Тихон был лишен свободы, а Высшее Церковное Управление в Москве перестало существовать. И вот идет уже пятый год, как Зарубежная Русская церковь не имеет никаких легальных сношений с фактическими заместителями в Бозе почившего Патриарха и Местоблюстителя Патриаршего Престола.

23 апреля 1922 г. вместе с большевистским разгромом Высшего Церковного Управления в Москве практически прервалась административная связь церковной Москвы с церковным Зарубежьем. С этого дня закончилась эра нормального непосредственного церковного управления из Москвы, и для Зарубежья вступило в действие чрезвычайное церковно-административное Положение, мудро предусмотренное и регламентированное Постановлением Соединенного Присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета в Москве 20 ноября 1920 г.

Помеченный 22 апреля 1922 г. Указ Московского Высшего Церковного Управления, подписанный бывшим викарием Волынской Епархии Архиепископом Фаддеем, представлялся не только по существу, но и по форме весьма сомнительным. Ссылка, сделанная в тексте Указа, на ненормальность обстановки, в которой протекает деятельность московских высших установлений, и указание на отсутствие в Московском Синоде законного состава членов для суждения о политической деятельности заграничных епископов, по нашему глубокому убеждению, должна была временно приостановить исполнение сего необычного акта и повлечь запрос в Москву, было ли Соединенное Присутствие Священного Синода и Высшего Церковного Совета 22 апреля 1922 г. в законном составе, кто из членов подписал постановление и кто председательствовал. По ст. 22 и 23 Отд. III Положения о Высш‹ем› Церковном Управлении действительность постановлений обязательно свидетельствуется подписями всех участвовавших в таковом. И прямой обязанностью Карловацкого Высшего Церковного Управления было проверить и убедиться в законной подлинности и действительности подписанного Архиепископом Фаддеем акта чрезвычайной важности. Это было тем более обязательно, что как раз в это время в Москве многие епископы и даже митрополиты отпали от Православной Церкви и бунтовали против Патриарха. Сам же Святейший Тихон в это время был в заточении.

Особую осторожность надлежало проявить по отношению к Указу от 22 апреля 1922 г. и потому, что в нем содержались совершенно недопустимые для официального документа такой большой важности неточности и несообразности. Так, в этом Указе Московский Синод ссылался на прежнее назначение Митрополита Евлогия «заведывающим Русскими Православными Церквами за границей», тогда как в действительности Митрополит Евлогий, согласно подтверждающим актам того же Священного Синода в Москве, был временно управляющим Православными Церквами в Западной Европе. Была ли эта заведомо неверная ссылка на никогда не бывшее назначение простой опискою, сделанной в состоянии смятения, столь естественного для тех дней обысков, арестов, угроз и ссылок духовных лиц в Соловки и Сибирь? Скрывалось ли в этих словах действительное намерение распространить власть Митрополита Евлогия на все заграничные епархии, духовные миссии и приходы Европы, Азии, Африки и Австралии и таким неслыханным приемом сразу передать в единоличное и бесконтрольное управление одного епископа все заграничные церковные учреждения, бывшие в управлении девяти епископов и четырех викариев, и вместе с ними два миллиона верующих? И если верно это второе предположение, то в какое положение попадали эти девять епископов и четыре викария, о которых в Указе не говорилось ни слова, которые не увольнялись ни от епархий, ни от миссий своих, притом иные из них в карловацких политических выступлениях совсем не участвовали и отвечать за таковые никак не могли?

Также и эта анонимная угроза суждением о вине некоторых духовных лиц, в числе которых имеются лица, принадлежащие к епископату… Если эта угроза не являлась пустой отпиской в угоду товарищу Тучкову7 – большевистскому комиссару по церковным делам, – то кого же разумел московский Указ? Очевидно, не некоторых, а всех духовных лиц и всех епископов, участвовавших в деянии Карловацкого Церковного Собора, ибо все они, и Митрополит Евлогий вместе со всеми, единогласно выносили постановления «явно политического свойства»: и обращение к Генуэзской конференции8, и приветствие Белой Армии, и о необходимости восстановления монархии для блага Православной Церкви. Если часть духовенства с Митрополитом Евлогием во главе при единодушном принятии последнего постановления все-таки высказалась против дополнения «Монарх из Дома Романовых», то это не