История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Гаврииловна Печатнова

Коринф, самый авторитетный член Пелопоннесского союза. Например, бесспорна ключевая роль Коринфа в организации экспедиции на Самос против Поликрата. Но кроме внешних обстоятельств, к разряду которых можно отнести давление на Спарту ее влиятельных союзников, были и внутренние факторы, разрушающие изнутри привычный изоляционизм Спарты. Главный такой фактор — это деятельность сильных политических лидеров в самой Спарте. Они увязывали свой карьерный успех с обращением Спарты к активной внешней политике. Так, для Павсания союз с Персией был обязательным условием для реализации его личных амбиций как у себя дома, так и в масштабах всей Греции. Объективно же заключение подобного союза вело к нарушению баланса биполярного существования греческого мира в пользу Спарты. Желание подтолкнуть Спарту в сторону Персии разделяла с Павсанием и часть спартанской молодежи (Diod. XI, 50 — oiJ newvteroi). Уже в 70–60 гг. V в. спартанские граждане, особенно воевавшие за границей вместе с Павсанием, были охвачены страстью к личному обогащению. Во многом именно страхом спартанских властей перед разлагающим влиянием Востока объясняется свертывание всех внешнеполитических инициатив Павсания. Спарта пойдет на союз с Персией только в 413 г. Данный союз для Спартанского государства окажется бомбой замедленного действия. Он запустит механизм, который за два десятилетия изменит облик ликурговой Спарты. Лисандр осуществит то, что не удалось Павсанию. С помощью Персии он сделает ее самым богатым государством Греции, но это будет уже другая Спарта.

Глава IV

Спартанская илотия

1. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ И ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ИЛОТОВ

Слово «илот» (ei{lwte»), как в свое время доказывал К. О. Мюллер, скорее всего, является формой пассивного перфектного причастия от не употребляющегося глагола eJlei’n и буквально означает «взятый в плен», «военнопленный». Большинство грамматиков древности толковали этот термин именно так — пленные, ставшие рабами. В «Etymologicum magnum» под словом eiJlwteuvein значится: «илоты — те, которые заселяют Мессению в Пелопоннесе, не исконные рабы лакедемонян, но некогда ими покоренные». Таково устоявшееся мнение, которое без всяких комментариев повторяют Лиддель — Скотт[472], а также Э. Буассак и И. Гофманн в своих этимологических словарях[473]. Более осторожную позицию занимают П. Шантрэн и Г. Фриск[474]. Они указывает на то, что, как и многие другие наименования рабов, это слово не имеет ясной этимологии, хотя оно все же предпочтительнее варианта, впервые появившегося у Гелланика (Harpocr. s. v. eiJlwteuvein), согласно которому слово ei{lwte» ведет свое происхождение от названия города Гелоса в Лаконии ({Elo» — дословно «болото», «болотистая местность»), жители которого первыми были превращены в илотов[475].

По словам П. Шантрена, это маловероятно исторически и совершенно невозможно фонетически[476]. Весьма характерно, что Д. Лотце, в своих исследованиях много внимания уделивший проблемам илотии, подобно П. Шантрену и Г. Фриску, осторожен в своих высказываниях относительно этимологии слова ei{lwte». Он не считает общепринятую этимологию вполне надежной[477].

Платон утверждал, что в греческом мире не существовало единой оценки илотии: «Чуть ли не всем эллинам лакедемонская илотия доставила бы величайшее затруднение и возбудила бы споры: по мнению одних, это хорошее учреждение, по мнению других — плохое» (Leg. VI, 776 c-d / Пер. А. Н. Егунова). Древние авторы, включая Платона, выражают сложившееся у греков впечатление относительно илотии как особой форме рабства. Античная традиция отличала илотов от рабов классического типа по целому ряду параметров: и по времени их появления, и по способу приобретения, и по коллективному владению ими, и по особому экономическому и правовому положению. Так, согласно Феопомпу, илотия возникла раньше покупного рабства и была результатом порабощения ахейцев, населявших Лаконию до завоевания ее дорийцами (ap. Athen. VI, 265 b-c). Дорийцы, согласно преданию, фигурируют не только в качестве изобретателей спартанской илотии. Античная традиция делает их авторами и других сходных с илотией форм зависимости (речь идет о дорийцах Крита, Фессалии, Сиракуз, Гераклеи Понтийской, Византия). Причину возникновения всех этих «нетрадиционных» форм зависимости древние авторы видели в завоевании и подчинении местного населения. Согласно Страбону, мноитами на Крите было местное додорийское население, завоеванное дорийцами (XII, 3, 4, p. 542). То же самое говорит и грамматик Гермонакт (время жизни неизвестно), автор критского глоссария, который нам известен лишь через цитирующего его Афинея. У него мноиты — туземные (ejggenei’»)[478] рабы (ap. Athen. VI, 267 c).

Историческая традиция отметила и не характерные для классического рабства отношения собственности, в которые были включены илоты: вся совокупность спартанских граждан совместно владела землей и илотами. Недаром древние авторы называли землю, отведенную под наделы, «государственной» или «общественной землей» (politikh; cwvra) (Polyb. VI, 45, 3), а илотов — или рабами общины (Paus. III, 21, 6 — dou’loi tou’ koinou’), или государственными рабами (Strab. VIII, 5, 4, p. 365 — trovpon ga;r tina; dhmosivou» douvlou» eicon oiJ Lakedaimovnioi touvtou»), подчеркивая тем самым их зависимость от спартанской общины в целом[479].

В последующей лексикографической литературе было окончательно сформулировано положение о существовании особого класса зависимого населения, чей статус значительно отличался от статуса покупных рабов. «Вероятно, — замечает по этому поводу Д. Лотце, — для Поллукса или Аристофана Византийского сравнительно самостоятельное положение большей части илотов как крестьян с собственным хозяйством было уже достаточным поводом, чтобы отделить их от прочих рабов и зачислить в категорию так называемых metaxu; ejleuqevrwn kai; douvlwn»[480]. Поллукс перечисляет спартанских илотов в длинном списке тех, чье положение было между свободными и рабами (metaxu; ejleuqevrwn kai; douvlwn): «Между свободными и рабами находятся илоты лакедемонян, пенесты фессалийцев, клароты и мноиты критян, дорофоры мариандинов, гимнеты аргивян, коринефоры сикионян» (III, 83).

Даже краткий перечень мнений древних авторов об илотии подсказывает нам, что илотия — необычная форма рабства.

Античная традиция не дает однозначного ответа, к какой группе населения отнести илотов, но указывает, в каком направлении следует двигаться.

История изучения илотии и сходных с ней форм зависимости берет свое начало от классической немецкой филологии и доходит до наших дней. Мы попытаемся хотя бы в общих чертах дать представление о развитии научных взглядов, связанных с проблемой илотии, тем более, что в нашем распоряжении имеется целая серия добротно выполненных историографических обзоров по данной тематике[481].

В западной историографии, начиная, по крайней мере, с Эд. Мейера и У. Карштедта, иногда рассматривают илотию как форму крепостной зависимости, аналогичную той, которая существовала в феодальной Европе[482]. Сторонники такого взгляда на илотию склонны придавать большое значение многочисленным аналогиям между илотами и средневековыми крепостными (обе категории обрабатывали землю своими собственными орудиями и оставляли часть произведенных продуктов