Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России 1861–1914 - Янни Коцонис

экономических районов, только Юг значительно выделялся среди остальных — он включал юго-западные губернии, южные степные районы и черноземные области. Здесь рыночные отношения и сбытовые излишки были гораздо выше аналогичных показателей других губерний. Причины этого очевидны — данный регион располагался близко к Черному морю, как раз в центре активного производства зерна на экспорт, и обслуживался обширной сетью специально построенных железных дорог и портов, которые становились исключительно доходными предприятиями. Это касалось и кооперативов[357]: на три южных экономических района приходилось до 1/3 от общего числа кооперативных учреждений и их членов в 50 губерниях, но совокупная сумма их капиталов, ссуд и вкладов доходила до половины от всех учреждений подобного типа в тех же губерниях. Один Южный степной район, включавший губернии по Дону и некоторые из черноморских губерний, оперировал более чем четверть от сумм капиталов, вкладов и ссуд всех 50 губерний.

Средний размер ссуды в 50 «собственно русских» губерниях составлял 48 руб., при этом на Юге он равнялся 69 руб. и, следовательно, в оставшихся 39 губерниях — 37 руб. Такие же модели регионального развития вырисовываются из данных о посреднических операциях или о покупке и продаже через кредитные кооперативы инвентаря, семян, излишков продукции: 65–85 процентов от каждого вида экономической деятельности сосредоточивалось на Юге[358].

Таблица 2. Кредитные кооперативы в Европейской России и Западной Сибири в 1914 г.

Московский народный банк, который выдавал ссуды кооперативам, исходя из их финансовой стабильности, предпочел продать 1/3 своих акций именно на Юге, а 60 % его ссуд выделялось на кооперативные учреждения этого же региона[359]. В 1914 г. в России насчитывалось всего 10 кредитных кооперативных союзов, которые должны были стать высшей формой деятельности по скупке товаров у кооператоров и их оптовой продаже. Единственный союз, располагавшийся в центральных губерниях (Нижний Новгород), был был беднейшим из всех. Остальные обосновались на Юге, поближе к железным дорогам, ведущим за Урал, откуда сибирское зерно регулярно отправлялось в долгий путь к черноморским портам. Любой из южных союзов обладал капиталом, как минимум вдвое превышающим активы нижегородского союза[360].

Еще более важно, что эти региональные модели экономического развития подкрепляются данными, касающимися деревенских сословных банков и общественных касс, которые издавна противопоставлялись всесословным кооперативам. Кооператоры старались не обращать внимания на эти банки как на нежизнеспособные, поскольку их вкладчиками могли быть только представители крестьянского сословия, а то и вообще только жители конкретной деревни. Число сословных кредитных учреждений оставалось стабильным в период между 1905 и 1914 гг. — во многом потому, что ни одно внешнее учреждение не стремилось поддержать их путем прямого финансирования. С точки зрения потенциальных аппликантов, не имело смысла ходатайствовать об открытии нового такого банка, когда можно было учредить кооператив при помощи дешевых ссуд от земств и правительства. Однако те сословные банки, что уже существовали, неплохо показали себя в предвоенное десятилетие, удвоив свой оборотный капитал и доведя его до 145 млн. руб., а также расширив свои ссудные операции на 36 %. Они хорошо работали в тех же регионах, где процветали кооперативы: так, сословные банки Юга владели более чем половиной от совокупных капиталов всех подобных учреждений великорусских губерний[361]. Многие авторы утверждали, что повышенная активность этих банков была «искусственной», что она напрямую зависела от вмешательства Министерства внутренних дел, которое традиционно поддерживало закрытые сословные и общинные институты[362]и учреждения, но это был сомнительный довод. Министром внутренних дел на протяжении большей части рассматриваемого периода был Столыпин, которого никак нельзя обвинить в покровительстве таким учреждениям и сословной закрытости вообще[363]. Официальная статистика показывает, что сословные банки получили из посторонних источников не более 2,2 % своего капитала, а все остальное — от вкладов отдельных крестьян или общин. Это дает право предположить, что данные учреждения процветали именно потому, что крестьяне вкладывали в них свои средства, а не благодаря правительственным субсидиям. Напротив, 80 % кредитных кооперативов регулярно получали ссуды от Государственного банка, которые составляли около 30 % их капиталов[364].

Для сельскохозяйственных товариществ (в основном маслосыродельных артелей) различия моделей экономического развития в зависимости от региона были еще весомее, чем для кредитных кооперативов, из-за специфики их функций в экономике. Если кредитный кооператив можно было открыть где угодно, просто получив ссуду от государства или земства, то артели по производству и торговле определенными видами продукции не могли работать без хороших выпасов для скота, отлаженного производства, наличия прибавочного продукта для реализации и выходов на соответствующие рынки. В основном по этим причинам, связанным с повышенными требованиями к окружающей среде и инфраструктуре, маслосыродельные артели не получили широкого распространения за пределами четырех регионов — Западной Сибири, Вологодской губернии, балтийских и польских губерний. По данным Петербургского отделения, которое собирало сведения по всей империи, число этих товариществ выросло с менее чем 100 в 1900 г. до 3748 в 1914 г. Из них 82 % были маслодельными артелями, еще 8 % составляли товарищества по купле и продаже сельскохозяйственных машин[365]. Данных о количестве членов в этих товариществах не имеется, и даже приблизительные цифры будут слишком неточной оценкой действительного положения вещей. Поскольку сельскохозяйственные товарищества обычно были меньше, чем кредитные кооперативы, и членов в них объединяла производимая продукция, а не потребительские нужды, можно предположить, что всего в них состояло от 400 тыс. до 500 тыс. дворов[366].

Не менее 57 % учтенных Санкт-Петербургским отделением учреждений находились в трех губерниях Западной Сибири. Обособленные данные, поступившие от ГУЗиЗ по территориям империи к западу от Урала, указывали на существование там 1361 товарищества, из которых 75 % располагалось в прибалтийских и польских губерниях[367]. На территории остальной России высокая концентрация этих учреждений наблюдалась только в Вологодской губернии, где находилось 140 маслодельных товариществ. Усилия по стимулированию развития артелей в других регионах, например в Московской губернии, дали весьма слабые результаты, несмотря на значительные субсидии и щедрое предоставление профессиональных кадров специально для этих целей. Недостаток в хороших пастбищных площадях приводил здесь к тому, что лишь немногие хозяйства производили излишки, но их они могли продать независимо от наличия или отсутствия поблизости кооператива. Что касается товариществ, специализирующихся на сельскохозяйственной технике и инвентаре, то они концентрировались в основном на Юге[368].

Различия, зависящие от инфраструктуры и окружающей среды, были заметны не только между отдельными регионами, но и внутри регионов с высокими показателями численности кооперативов. В Вологодской губернии, например, государственные агрономы в конце 1913 г. насчитали 142 артели, причем все они расположились по обеим сторонам железной дороги на протяжении около 50 км к северу и