Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков
В том же письме Екатерина говорит о том, что «ежели бы ханы и султаны, получа извещение от вас или оренбургского коменданта, отклоняли или упорствовали доставить удовлетворение потерпевшим, в таком случае можно прибегнуть к репрессалиям над киргисцами»[259]. Для местной администрации такое указание было сигналом к активизации. Особенно это касалось Уральского казачьего войска, которое к началу 1780-х годов вполне восстановило свою боеспособность. Таким образом, ограничение на перегон скота через Урал привело к росту числа казахских нападений на русские крепости, что, в свою очередь, вызвало встречные нападения пограничных войск на казахские аулы. Вдоль границы произошло резкое обострение ситуации.
Активные столкновения продолжались в 1783 и 1784 годах. В конце 1783 года произошёл примечательный инцидент, в декабре у Тополинского форпоста уральские казаки захватывают в плен батыра Срыма из рода байбакты. Ранее Срым, в свою очередь, захватил в плен старшину Чаганова из Уральского казачьего войска и продал его в рабство в Хиву. Весной 1784 года Нуралы-хан выкупил Срыма из плена, после возвращения он снова вступил в борьбу с Уральским войском[260]. Батыр Срым стал одним из главных лиц в событиях последующих лет в Младшем жузе, в том числе в свержении хана Нуралы.
Надо отметить, что в связи с резким обострением ситуации в 1783 году на российско-казахской границе хан Нуралы оказался в весьма сложном положении. С одной стороны, ему приходилось иметь дело с российской администрацией, которая требовала прекратить нападения и обеспечить возмещение ущерба. С другой — входившие в состав его ханства казахские племена, которые участвовали в нападениях, затем подвергались ответным ударам со стороны российских пограничных формирований, в первую очередь уральских казаков и башкир. После таких ударов казахские отряды отправлялись в новые нападения.
В этой ситуации Нуралы не мог выполнить требования российской администрации остановить набеги, что вызывало её очевидное неудовольствие. Собственно, и выкуп Срыма можно расценивать как попытку Нуралы продемонстрировать свои возможности и попытаться таким образом сделать батыра обязанным хану своей свободой. Но если такой план у Нуралы и был, то возвращение Срыма к активным действиям на границе означало, что он не удался. И это наверняка сказалось на авторитете хана и в российской администрации и среди казахской родоплеменной элиты.
Но очевидно, что у Нуралы не было возможностей для того, чтобы повлиять на элиту казахских племён. Он, скорее всего, полагал, что российская администрация окажет ему необходимую поддержку для укрепления его власти. В то время как в России считали, что это хан, напротив, должен контролировать своих подданных. Соответственно, со всех сторон он выглядел как слабый правитель. Казахская племенная элита полагала, что Нуралы действовал как представитель России. Так, Михаил Вяткин считал, что главной причиной конфликта внутри Младшего жуза было то, что «он (Нуралы-хан. — Прим. авт.) окончательно превращается в царского чиновника, носящего титул хана, становится представителем не казахской государственности, а русской государственности в казахской степи»[261]. В то время как в России думали, что он не только не решает проблему, но и, более того, способствует её дальнейшему обострению.
Именно в связи с этим, скорее всего, и был связан инцидент в марте 1785 года, когда у Сахарной крепости отряд уральских казаков под командованием майора Назарова разбил атаковавший её казахский отряд. В этом отряде был султан Апак, племенник хана Нуралы, сын его брата Айшуака. Апак в столкновении был убит. Сам Айшуак также оказался недалеко от места событий и был захвачен Назаровым в плен[262]. Естественно, что участие племянника хана, а возможно, что и его брата, в нападении на русскую крепость вызвало подозрения у российских властей относительно его позиции.
Хотя остаётся открытым вопрос о том, участвовали ли на самом деле родственники Нуралы в этом нападении или они оказались вблизи пограничной линии вследствие внутренних противоречий с элитой казахских племён. К примеру, в ноябре 1785 года хан направил письмо князю Потёмкину, где объяснял, что нападение на Антоновский форпост совершили люди Срыма, а в ответ уральские казаки напали на Айшуак-султана, который просто кочевал у Сахарной крепости, убили его сына, захватили табун и самого взяли в плен[263]. Данная ситуация наглядно демонстрирует стратегический тупик, в котором оказался хан Младшего жуза. Он и его родственники были вынуждены кочевать недалеко от русских крепостей, потому что опасались своих противников в степи. В то же время инцидент с Айшуаком показал, что для российских властей они теряют своё прежнее значение.
Собственно, захват Айшуака говорит о том, что российская администрация больше не делала ставку на хана Нуралы и его семью. Иначе уральские казаки не стали бы захватывать брата хана, а если бы захватили, то власти ближайшей российской крепости его сразу бы отпустили. Следовательно, у российской администрации уже должен был быть альтернативный план по управлению Младшим жузом. Сам Нуралы в письме Потёмкину утверждал, что контакты российской администрации с враждебными ему старшинами, включая батыра Срыма, произошли ещё в августе 1783 года в Оренбурге. По его словам, они якобы говорили, что «особно будут преданы России и мимо меня»[264]. Понятно, что Нуралы был заинтересованным лицом и к его словам надо относиться соответственно. Но в то же время вполне возможно, что логика развития событий могла привести к ситуации, когда обе противоборствующие стороны пришли к мнению, что хан Нуралы не нужен им в качестве посредника в отношениях между ними.
Российские власти полагали, что о прекращении нападений и о других вопросах им надо договариваться напрямую с теми, кто, собственно, и располагает реальной властью в степи, то есть с главами племён. Соответственно, в связи с этим именно они, в отличие от хана, будут в состоянии выполнять распоряжения российской власти, брать на себя обязательства и гарантировать их исполнение.
В свою очередь главы казахских племён рассчитывали избавиться от обременительной для них ханской власти. Потому что любые ханы стремятся усилить центральную государственную власть, в том числе собирать для этого налоги. А в ситуации, когда главным контрагентом для казахов Младшего жуза выступала Россия, то естественно, что хан пытался использовать своё положение между ней и казахскими племенами для укрепления собственных позиций, в том числе для обеспечения тем или иным способом различных сборов
