Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков

с тактической точки зрения родоплеменная элита добилась от России решения некоторых своих проблем. Главным из них было то, что как раз после осеннего съезда 1786 года казахские племена получили разрешение на перекочёвку на зимние пастбища за реку Урал. На запад направились десятки тысяч кибиток из разных племён Младшего жуза. Это была уступка российской администрации казахской элите в благодарность за поддержку с созданием Пограничного суда. Игельстром должен был предложить что-то старшинам племён, чтобы удержать их в зоне своего влияния и не допустить провала предлагаемой им реформы. Тем более что оренбургский губернатор понимал, что для него представляют проблему, с одной стороны, активизация чингизидской оппозиции, а с другой — желание казахской элиты выбрать себе нового хана в лице Каипа.

Помимо пропуска казахов на правый берег Урала и запрета на нападения на казахские аулы вдоль пограничной линии Игельстром предпринимает усилия для освобождения Срыма. Ему это было необходимо, для того чтобы вернуть старшинам их признанного лидера и, что немаловажно, партнёра в реализации планов российской администрации. Он отправляет султану Ералы письмо, в котором пишет, что не может отпустить хана Нуралы и султана Айшуака в связи с той опасностью, которая существует в связи с враждебностью к ним со стороны большей части племён. Одновременно он требует отпустить батыра Срыма. «Я уверен, что вы, конечно, не будете упорствовать в задержании его более у себя и воздержитесь причинить ему какое-либо прискорбие»[272]. В другом письме Игельстром пишет тому же Ералы, что «ежели вам, высокопочтенный султан, противным кажется, что большая часть из народа вопреки прежнему их порочному состоянию, ныне по собственным советам действует, то могу сказать Вам, что государю не начальники, но народ и верность его нужна»[273]. Здесь мы можем наблюдать парадокс, когда высокопоставленный чиновник Российской империи с её абсолютистской властью говорит представителю семьи хана Нуралы о важности самостоятельности народа, который «по собственным советам действует».

Хотя логика рассуждений Игельстрома здесь вполне очевидна. Для централизованной империи проще иметь дело с множеством субъектов внутри того или иного сообщества или государства, чем с другой централизованной властью. Объективно так проще манипулировать внутриполитическим процессом в такой стране в своих интересах. В связи с этим очень показательно высказывание французского императора Наполеона Бонапарта, сделанное им тридцатью годами позже описываемых событий в 1820-х годах на острове Святой Елены. «Я побился бы об заклад, что ни император России, ни император Австрии, ни король Пруссии не пожелали бы стать конституционными монархами, но они поощряют к тому мелких государей, ибо хотят, чтобы те оставались ни на что не годными. Цезарю легко удавалось покорить галлов только потому, что последние всегда были разобщены под властью представительного правления»[274]. Очевидно примерно из подобных соображений губернатор Игельстром писал султану Ералы такое довольно нравоучительное письмо о природе власти.

Собственно, установление прямого управления над казахскими племенами Младшего жуза и было главной целью предлагаемых российской администрацией реформ. В свою очередь, прямое правление России означало бы ликвидацию остатков казахской государственности и окончательную потерю самостоятельности. Для Российской империи это было вполне естественное решение возникшей для неё проблемы неподконтрольности казахов. Тем более что уже существовал подходящий к данной ситуации прецедент. О нём говорилось выше в этой главе в разделе «Калмыцкий исход». В октябре 1771 года одновременно с ликвидацией Калмыцкого ханства оставшиеся племена калмыков были разделены на три группы по основным племенам — дербетам, торгоутам и хошоутам. При этом суд был размещён в Астрахани. Размещение суда в российском городе перевело калмыцкие племена в подчинённое положение.

Очевидно, что идея создания так называемых расправ по трём казахским группам племён — алимулы, байулы и жетiру, а также размещение Пограничного суда в Оренбурге напоминало недавнюю историю калмыков. Несомненно, что данные меры были в первую очередь связаны с ликвидацией структур Казахского ханства, точно так же как и Калмыцкого. Но калмыки после исхода 1771 года не имели никаких возможностей для выражения своего несогласия, даже откочёвка из пределов России для них стала больше невозможной. У казахов же Младшего жуза ситуация была другой. Российские власти ещё не имели очевидного военного преимущества над казахами, у них не было в степи опорных пунктов и они ещё не могли имеющимися у них силами вести степную войну на всю глубину казахских степей. Тем более они не могли добраться до территорий, расположенных на юге Младшего жуза, в районе Сыр-Дарьи.

К тому же, российские власти не имели возможности предотвращать нападения на торговые караваны, впрочем, как и откочёвку от границ с Россией тех казахов, которые были недовольны российской политикой. К примеру, в сентябре 1787 года султан Есим написал письмо губернатору Игельстрому, где сообщалось, что племена байулы, в том числе батыр Срым, которого к этому моменту уже отпустили из плена, принуждают его и его родственников откочевать к Сыр-Дарье[275]. В ответ Игельстром в тот же день, 27 сентября, когда получил перевод письма, написал Есиму ответ: «Вы, удаляясь от здешних мест и оставя фамилию отца вашего без призрения, предприняли такие дела, которая ясно обличают Вас в неблагодарности и нарушении и нарушения подданнической верности»[276]. Далее он перечисляет нарушения, среди них захват в плен батыра Срыма, нападения на торговые караваны вместе с султаном Ералы.

Хорошо заметно выраженное в письме беспокойство Игельстрома. Он наверняка отдаёт себе отчёт, что откочёвка ханской фамилии и её сторонников на юг, к Сыр-Дарье, может сделать этот район, включая весь юг Младшего жуза, не только неподконтрольным России, но и враждебным её интересам. А это может закрыть российскую торговлю со Средней Азией, что вызовет неудовольствие уже в Петербурге. Поэтому он делает попытку удержать Есима. «Я готов преподать Вам моё пособие в доставлении Вам от е.и.в. всемилостивейшего прощения, когда я буду точно уверен, что раскаяние ваше искренно»[277].

Для Российской империи традиционно весьма болезненными были откочёвки зависимого населения. Можно вспомнить случаи с башкирами в 1755 году и калмыками в 1771-м. В обоих случаях Россия предпринимала значительные усилия, чтобы либо вернуть откочевавших, либо наказать их. В любом случае откочёвка родственников Нуралы от границ России явно не входила в планы российской администрации в Оренбурге. Ей пришлось бы затем объясняться в Петербурге, почему это произошло. Поэтому Игельстром пытался убедить Есима не делать этого.

Тем более что его планы по переустройству Младшего жуза столкнулись с определёнными трудностями. В августе 1787 года Ерали-султан отпустил из плена батыра Срыма. Это дало возможность Игельстрому организовать в сентябре на реке Хобде