История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Гаврииловна Печатнова
Следуя традиции, мы признаем в эпевнактах илотов[664], но с некоторыми оговорками. Свобода им, скорее всего, была дарована не за «спальные» услуги, а за участие в Первой Мессенской войне, причем свободу они могли получить до, а не после начала военной кампании[665]. Наделение их частично (право эпигамии)[666] или даже полностью гражданскими правами было, возможно, признанием уже post factum их военных заслуг перед Спартанским государством. Гражданами они были сделаны позже — именно так можно понять слова Феопомпа (ap. Athen. VI, 271 d — ou}» kai; polivta» u{steron poihvsante»).
Этот случай — дарование илотам гражданских прав — последний, известный нам в истории архаической Спарты. Далее развитие социальной организации Спарты пойдет по пути формирования кастового гражданского коллектива, полностью закрытого для пополнения извне. Стремление спартанского полиса вытолкнуть из своей среды всех лишних, будь это недовольные группы из числа младшей аристократии (парфении) или из числа «новых граждан» (эпевнакты), как раз и фиксирует конец одной эпохи и начало другой.
Вероятно, около 750 г. Амиклы стали интегральной частью спартанской общины, войдя в нее как одна из спартанских об, или деревень[667]. Любопытной деталью истории окончательного замирения Амикл является то, что кампанию против Амикл возглавил Тимомах, аристократ из клана Эгеидов. В единственном фрагменте из «Лакедемонской политии» Аристотеля, где речь идет о доликурговых временах, объясняется причина появления в Спарте представителей фиванского рода Эгеидов[668] (Pind. Isthm. 7, 14–15; Arist. ap. Schol. Pind. Isthm. 7, 12–15 = fr. 532 Rose3)[669]. Согласно Аристотелю, Эгеиды были приглашены в Спарту по совету оракула во время напряженной борьбы Спарты с Амиклами. Отдельные персонажи из этого аристократического клана руководили наряду с царями важными военными кампаниями Спарты в VIII в. (Pind. Isthm. 7, 14–15; Paus. IV, 7, 8). Так, Тимомах из рода Эгеидов довел осаду Амикл до конца. Он назван первым организатором военного дела в Спарте. После смерти Тимомах почитался как герой. К кадмейским Эгеидам принадлежал и Эврилеон, один из спартанских военачальников времен Первой Мессенской войны (Paus. IV, 7, 8). По мнению Дж. Хаксли, в VIII в. Эгеиды были почти так же сильны, как и сами цари. Можно думать, что после завоевания Амикл именно представитель Эгеидов был поставлен во главе города, возможно, под именем архагета[670]. В Амиклах, согласно Аристотелю, во время Гиакинфий выносились и были предметом поклонения доспехи Тимомаха (ap. Schol. Pind. Isthm. 7, 12–15). По свидетельству Пиндара, Эгеиды были жрецами Аполлона Карнейского, и в качестве таковых они председательствовали в Амиклах во время Гиакинфий (Pyth. 5, 68–79).
Если верна наша традиция, определяющая Амиклы как место заговора парфениев, то, может быть, верна и мысль, что за кулисами заговора стояли Эгеиды[671]. В таком случае для парфениев Эгеиды могли стать патронами. Эгеиды, в свою очередь, могли рассматривать парфениев как реальную военную силу, готовую противостоять спартанским властям[672].
Таким образом, в основании Тарента, похоже, принимали участие, по крайней мере, две группы: парфении, незаконные сыновья спартанских граждан, и эпевнакты, бывшие илоты. Причем и те и другие, возможно, были как-то связаны с Амиклами. Антиох сообщает, что задуманный переворот планировали осуществить в Амиклах во время празднования Гиакинфий (ap. Strab. VI, p. 278), а, как известно, поселенцы привезли с собою в Тарент культ Аполлона Гиакинфия (Polyb. VIII, 30, 2 — Полибий говорит о возжигании огня на одной могиле в Таренте, которая именуется то могилой Гиакинфа, то Аполлона).
Зафиксированная нашей традицией связь заговорщиков с Амиклами может быть удовлетворительно объяснена тем, что эпевнакты — это сравнительно недавно превращенные в илотов жители ахейских Амикл. В свою очередь, многие из парфениев, как думает Дж. Хаксли, также были тесно связаны с Амиклами и авторитетным тамошним родом Эгеидов[673], так что социальная проблема для Спарты была отягощена еще и национальной. Амиклы в Лаконии были последним крупным ахейским центром, который вплоть до середины VIII в. сохранял остатки независимости. Позднее Амиклы стали для Спартанского государства важнейшим религиозным центром — местом, где справлялись знаменитые Гиакинфии, посвященные Аполлону (о Гиакинфе и Аполлоне см.: Paus. III, 19, 3).
С Амиклами, по-видимому, был связан и основатель Тарента Фаланф. Самое ранее упоминание о нем принадлежит Антиоху Сиракузскому, который, скорее всего, передает местную тарентийскую традицию об основании города (ap. Strab. VI, p. 278). Традиция эта несет на себе следы искусственной реконструкции, призванной объяснить причины появления в Таренте отцов-основателей из Спарты. Насколько традиция соответствует действительности, трудно сказать, но вряд ли вслед за М. Клауссом следует считать, что «историческим содержанием рассказа Антиоха является лишь сам факт основания колонии»[674], а само слово «парфении» к Спарте не имеет никакого отношения[675].
У Антиоха (ap. Strab. VI, p. 278) и Диодора (VIII, fr. 21), чьи версии во многом идентичны, Фаланф — руководитель заговора. Согласно их рассказу, для своего выступления заговорщики выбрали день, когда в храм Аполлона Амиклейского для празднования Гиакинфий собиралась вся спартанская знать, включая царей и эфоров. Сигнал к началу резни должен был подать Фаланф, надев на голову кожаную шапку. Однако эфоры[676], заранее узнав о заговоре, сумели его предотвратить и в спешном порядке послали Фаланфа в качестве теора в Дельфы вопросить оракул об основании колонии.
Кроме Антиоха и Диодора о Фаланфе упоминают также Павсаний (Х, 10, 6) и Юстин (III, 4, 8). Так, Юстин, объясняя выбор будущих колонистов, указывает, что Фаланф был «сыном того самого Арата, который в свое время посоветовал спартанцам послать молодых людей на родину для обеспечения потомства» (III, 4, 8 / Пер. А. А. Деконского и М. И. Рижского). На основании этой информации можно сделать вывод, что Фаланф был спартиатом, сыном одного из нерядовых участников Первой Мессенской войны. Не исключено, что род его принадлежал к Эгеидам. Практика назначать ойкистов из числа представителей знатных семей, близких или даже принадлежащих к правящему клану, была обычной для архаического времени. Фаланф, вероятно, стал первым царем Тарента. После смерти ему воздавались божеские почести (Just. III, 4, 18). Согласно Геродоту, город еще имел царя в конце VI в. (III, 136)[677].
Угроза гражданского стасиса, таким образом, была погашена обычным
