Театральная цензура в Ленинграде в годы «оттепели» - Чжуан Юй
Перемены во взаимоотношениях между государством и театрами происходили медленно. Изданные при Сталине постановления «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» и «О сокращении государственной дотации театрам и мерах по улучшению их финансовой деятельности» оставались руководящими партийно-государственными документами в этой сфере культурной политики, хотя «оттепель» все-таки брала свое. Министерство культуры СССР 29 июля 1955 г. издало приказ № 481 «О мерах по улучшению репертуара драматических театров», в котором говорилось о необходимости повышения ответственности за отбор пьес и формирование театрального репертуара всей подведомственной вертикали – от руководителей местных управлений культуры до директоров, – и это было принципиально новым, точнее, первым шагом к возвращению традиционного разделения сфер компетенции художественных руководителей театров и их директоров. Правда, в приказе умалчивалось о том, какими принципами должна отныне руководствоваться эта вертикаль при отборе пьес. Но жизнь неумолимо начинала диктовать свои принципы: в театральные репертуары стали постепенно возвращаться русские и зарубежные классические постановки, а затем и произведения современных зарубежных драматургов.
Тогда же были предприняты первые шаги в направлении если не ликвидации, то, во всяком случае, систематизации и упорядочивания «двоевластия» директоров и главных режиссеров театров. 21 августа 1956 г. вышел приказ министра культуры СССР № 566 «О мероприятиях по улучшению работы драматических театров». В этом приказе в целях активизации творческой деятельности драматических театров, с одной стороны, указывалось на необходимость расширения прав руководителей театров, то есть укрепления единоначалия директоров в решении вопросов творческого, организационного и финансово-хозяйственного характера. Однако, с другой стороны, Минкульт отмечал необходимость коллективного участия в решении творческих вопросов, для чего призывал повысить роль художественных советов театров. Еще одним штрихом перемен стали зафиксированные в приказе повышенные требования к работе театрального директората. «Директорами театров, – говорилось в приказе, – должны назначаться работники, способные осуществлять руководство идейно-творческой деятельностью театра, глубоко понимающие природу искусства, преимущественно со специальным театральным или гуманитарным образованием, сочетающие знания и опыт с организаторскими способностями». Приказ реагировал и на участившуюся практику совмещения должностей директоров и главных режиссеров театров. Для таких случаев Минкульт рекомендовал: «…когда директором будет назначен главный режиссер, в штат театра может быть одновременно введена должность директора-распорядителя»[298].
Несмотря на то, что формально августовский 1956 г. приказ Минкульта был направлен на активизацию творческой и финансовой самостоятельности театров, фактически он означал расширение прав театрального директората. Формирование репертуара, распределение ролей, присвоение артистам почетных званий – все это отныне становилось прерогативой театральной администрации, а главный режиссер становился, по сути, всего лишь помощником директора по сценически-постановочной части. На очередном пленуме Всероссийского театрального общества развернулась бурная дискуссия по вопросу: какова роль главного режиссера в театре в условиях предоставления директору театра бо́льших прав в творческом, организационном и финансовом отношениях[299]?
Эта дискуссия продолжилась на страницах журнала «Театр» – официального органа Союза писателей и Минкульта. В первом номере журнала за 1957 г. были опубликованы статьи главных режиссеров А. Д. Попова (Центральный театр Красной армии) и Г. А. Георгиевского (Ставропольский драматический театр).
Попов утверждал, что «с ликвидацией худруков в театрах и передачей всех полномочий директору начался распад художественного единоначалия»[300], в то время как единоначалие необходимо, а его ослабление после повышения директорского статуса привело к бесхозяйственности, ставшей главной проблемой для развития советских театров. Режиссер отмечал, что в настоящий момент главный режиссер превратился в художественного консультанта директора, что совершенно неправильно. Кризис единоначалия привел и к ослаблению института художественного совета, который превратился в совещательный орган при директоре. Попов призывал вернуться к прежнему единоначалию в театре, когда администрация и директор подчинялись главному режиссеру.
Аналогичное мнение высказывал и Георгиевский, подчеркивавший, что директор театра занял «выгодные и удобные обстоятельства, активно вмешиваясь в художественную сторону дела, но за нее не отвечает»[301]. Он отмечал, что директор театра как администратор должен отвечать за производственно-финансовые показатели, но вместо этого он управляет театром, занимается не только «своими» делами, но и берет на себя распределение ролей, утверждение репертуара и постановочных расходов.
То есть оба режиссера отказывали директору в праве определять творческую жизнь театра.
Во втором номере журнала к дискуссии подключилась главный режиссер Центрального детского театра М. О. Кнебель. Она отмечала, что «голое администрирование», которое вообще игнорирует специфику театрального искусства, является бесспорным препятствием на пути развития театрального дела. Режиссер исходила из убеждения, что на данный момент «не только главреж, но и директор» не располагал пока «теми правами, которые обеспечивали бы ему необходимую свободу действий во всех сферах жизни театра»[302]. Кнебель обращала внимание на то, что цели работы директора и режиссера являются разными. Директор театра более печется о выполнении финансового плана, о приказах и рекомендациях Министерства культуры, а главный режиссер обращает больше внимания на художественное творчество – на поиск, эксперимент, риск. Поэтому при параллельном существовании обеих этих должностей ни о каком единоначалии в театре не может быть и речи. В качестве выхода из сложившейся ситуации Кнебель предлагала ликвидировать должность главного режиссера.
Директор Калининского областного драматического театра Е. М. Ботвинников усматривал наиболее острую проблему современного советского театра в его переводе в 1948 г. на бездотационный режим работы[303]. Он считал, что до этого, когда руководители театров не беспокоились о материальном положении своих учреждений, в них царили гармония и спокойствие. После же перевода на самоокупаемость директор оказался вынужденным отвечать за доходы театра, ему необходимо думать о прибыли, а для этого увеличивать количество премьер, сокращать сроки подготовки спектаклей, экономить расходы на декорации и реквизит. Ботвинников, как и Кнебель, считал поэтому,
