По орбите - Саманта Харви

на душе спокойнее будет. Кто-то их читает, кто-то нет, но если воздерживаешься от этого, жить становится проще. Когда они наблюдают за планетой, им сложно различить место, где разыгрывается политическая пантомима из новостной ленты, и эта пантомима воспринимается ими как оскорбление величественной сцены, на которой ее показывают, как нападки на кого-то бессловесного и кроткого либо как нечто совершенно не заслуживающее внимания. Послушав новости, они, бывает, сразу ощущают усталость или нетерпение. Репортажи и сообщения — сплошная мешанина обвинений, приправленных страхом, гневом, клеветой, скандалами, — передаются на некоем языке, который одновременно слишком прост, слишком сложен и кажется околесицей в сравнении с единственной в своем роде, четкой и звонкой нотой, издаваемой парящей планетой, которую они видят каждое утро после пробуждения. Мир отряхивает все это с себя с каждым оборотом. Если они вообще включают радио, чаще всего слушают музыку, юмористические программы, спортивные трансляции, аудиоспектакли — словом, то, что в одну секунду имеет значение, а в следующую уже нет, то, где люди приходят, уходят и не оставляют после себя следов. Со временем и эти передачи они включают все реже и реже.

Но однажды настает день, когда в их сознании совершается некий сдвиг. Настает день, когда они смотрят на Землю и постигают правду. Вот бы политика на самом деле была всего лишь пантомимой. Просто фарсом, бездушной, а порой и безумной пьесой, герои которой большей частью оказались там, где сейчас находятся, не благодаря своим революционным идеям, проницательности или мудрости, а лишь потому, что в своем стремлении к власти проявили себя более громкоголосыми, хвастливыми и беспринципными, чем другие. Если бы на этом история и закончилась, все было бы не так уж плохо. Однако они осознают, что политика — не пантомима, ну или, по крайней мере, не только пантомима. Политика — это сила, настолько мощная, что именно она сформировала каждый объект на той Земле, которую они считали неуязвимой перед любыми действиями человека.

Каждое кружащееся красное или неоновое цветение водорослей в загрязненной, нагревающейся и опустошенной Атлантике в значительной степени порождено политикой и людским выбором. Каждый отступающий или уже отступивший ледник, каждый гранитный отрог каждой горы, впервые оставшийся без снежного покрова, который не таял никогда прежде, каждый сгоревший или горящий лес или куст, каждый уменьшающийся ледяной щит, каждый пылающий разлив нефти. Мексиканское водохранилище Вальсекильо, которое утратило прежний цвет из-за вторжения водяных гиацинтов, питающихся неочищенными сточными водами. Потерявшие форму и вышедшие из берегов реки в Судане, Пакистане, Бангладеш или Северной Дакоте. Розовеющая земля на месте испарившихся озер, коричневые пятна скотоводческих ранчо в Гран-Чако, где когда-то рос тропический лес, расширяющаяся зелено-синяя геометрия прудов-испарителей, где из соли добывается литий. Перегородчатые розовые оттенки тунисских солончаков, смещающийся контур береговой линии, где море кропотливо завоевывается метр за метром и превращается в сушу, на которой можно будет селить новых и новых людей, или, наоборот, смещающийся контур береговой линии, где суша метр за метром завоевывается морем, которому нет дела до того, что людей на Земле становится все больше и им нужно где-то селиться. Исчезающий мангровый лес в Мумбаи или сотни акров теплиц, из-за которых вся южная оконечность Испании отражает солнечный свет как никогда прежде ослепительно.

Отсюда, сверху, влияние политики настолько очевидно, что они не понимают, как могли поначалу его не замечать. Оно проявляется в каждой детали открывающейся панорамы, точно так же, как скульптурирующая сила гравитации придала планете шарообразный вид, направляла и отводила приливы, оттачивавшие берега ее континентов, политика формировала, придавала вид и оставляла следы на каждом шагу.

Они понемногу знакомятся с политикой желания. Глядя вниз, начинают видеть политику роста и приобретательства, миллиард экстраполяций стремления к большему. С какого-то момента для этого им уже не нужно смотреть вниз, ведь они сами являются одной из таких экстраполяций, причем более, чем кто-либо другой, — на борту ракеты, ускорители которой при старте сжигают столько же топлива, сколько и миллион автомобилей.

Планета сформирована невероятной силой человеческого желания, изменившей все: леса, полюсы, водоемы, ледники, реки, моря, горы, береговые линии, небо. Планета, контуры и ландшафты которой созданы желанием.

Виток 8, движение вверх

Если знать, куда смотреть, взять большой объектив и включить зум, можно увидеть искусственные кратеры в пустыне Аризоны, сооруженные специально для того, чтобы создать подобие лунной поверхности. Хотя под действием эрозии эти кратеры постепенно разрушаются, именно здесь в шестидесятые годы Армстронг и Олдрин отрабатывали посадку на Луну.

Нью-Мексико, Техас, Канзас, штаты без границ и невидимые города на широкой высохшей коровьей шкуре юго-западного американского Солнечного пояса. Вытянутые ветром облака реют над ними тонкими лентами. Когда солнце отражается на фюзеляжах летящих самолетов, возникают вспышки; самолетов не видно, видны только вспышки. Широко растянутая шкура пестрит бессмысленными царапинами, на поверхности темнеют вмятины — это, конечно же, реки, но в них ничего не течет. Они выглядят недвижными и высохшими, абстрактными и странно произвольными. Напоминают длинные пряди выпавших волос.

Быстро приближающийся изгиб Земли приобретает мшистый оттенок — почва здесь уже не такая засушливая; затем возникает палец синего цвета, переходящего в глубокий черный. Мичиган, озеро Верхнее, Гурон, Онтарио, Эри. В лучах полуденного солнца середины озер напоминают плющеную сталь.

Наступает прошлое, будущее, прошлое, будущее. Вечное сейчас, никогда не наступающее сейчас.

Часы на борту петляющего космического корабля показывают пять вечера. Внизу, на Земле, где как раз появляется Торонто, все еще полдень. На другом конце света уже настало завтрашнее утро — на другом конце света они будут уже через сорок минут.

Утром тайфун порождает ветры со скоростью около ста восьмидесяти миль в час. Бушует на Марианских островах. Из-за распространения более теплых вод уровень моря у побережья островов успел подняться, и теперь, когда ветры выталкивают море к западным краям его бассейна, уровень воды продолжает возрастать, и пятиметровый штормовой нагон захлестывает острова Тиниан и Сайпан. Кажется, на них сбросили кассетные бомбы: окна выбиты, стены обваливаются, мебель летает, деревья раскалываются.

Ни один прогноз не предвидел стремительного роста этого тайфуна, который за двадцать четыре часа из легкой угрозы со скоростью семьдесят миль в час посреди океана превратился в атакующую силу, устремляющуюся к суше. Видя последние снимки тайфуна, метеорологи повышают его категорию до пятой; кто-то считает, что это просто тайфун, кто-то — что это супертайфун, но все, что им подвластно, это лишь как можно точнее предсказать, когда он доберется до побережья Филиппин. По их словам, это случится в десять утра по местному времени, то есть здесь,