Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

эти компоненты, к тому или иному грамматическому классу, а также с характером грамматических категорий, свойственных этим словам. Так, не говоря уже о логическом ударении, посредством которого может быть выделен логический предикат, выраженный любым знаменательным компонентом предложения[231], почти столь же универсальный характер в этом отношении во всех языках имеют различного рода модальные служебные слова, а также служебные слова со значением ограничения типа русских только, лишь и т.п. Что касается специальных морфем, используемых в этих целях во многих языках, то сфера их функционирования также оказывается весьма широкой. Так, например, в нивхском языке показатель логико-грамматического предиката в предложениях с модальным значением простой достоверности суффикс -та ~ -ра ~ -да может быть присоединен к любому знаменательному слову в любой словоизменительной форме за исключением причастия в функции определения.

В отличие от этого связь между функцией знаменательных слов на синтаксическом уровне и их принадлежностью к тому или иному грамматическому классу носит более жесткий характер. Правда, следует оговориться, что такого рода соотношение имеет место в языках синтетического типа. В языках же, где синтетические черты получили незначительное развитие, как, например, бирманском, выделяются особые частицы, которые как показатель того или иного синтаксического члена предложения могут выступать при словах, относящихся к различным грамматическим классам.

Соотношение синтаксического и логико-грамматического членения предложения носит различный характер в языках различной типологии. В синтетических языках в силу морфологизации членов предложения имеются значительные расхождения между этими двумя видами членения предложения. В исследованиях по аналитическо-агглютинативным языкам типа китайского, где отсутствует четко выраженная морфологизация членов предложения, является дискуссионным и вопрос о признаках синтаксических членов предложения, и они обычно характеризуются по тем функциям, которые ими выполняются в качестве элементов структуры мысли, фиксирующей или отношения актантов к действию, или субъектно-предикатные отношения. Что касается логико-грамматического членения предложения, то оно несомненно играет в этих языках значительно бóльшую роль в конституировании структуры всего предложения, чем в языках синтетического типа.

Применительно к языкам аналитическо-агглютинативного типа будет справедливым по крайней мере то утверждение, что степень противопоставленности синтаксического и логико-грамматического уровня членения предложения в них будет меньшей, чем в синтетических языках.

Между синтаксическим и логико-грамматическим уровнями членения предложения осуществляется постоянное взаимодействие, что в конечном счете связано с взаимодействием структуры суждения как пропозициональной функции и его же субъектно-предикатной структуры. Это взаимодействие является одной из основных причин, определяющих структуру предложения как языковой единицы в языках самых различных типов. Исследования и инвентаризация моделей предложений, существующих в каждом языке, не могут не учитывать этого обстоятельства, поскольку они (модели предложения) формируются как результат суммирующего воздействия этих двух факторов, нередко не совпадающих по своей направленности.

Есть языки, в которых оба этих фактора в том, что касается структуры предложения, действуют в значительной мере автономно, поскольку для маркирования субъектно-предикатной структуры суждения в них используется такой набор формальных языковых средств, который не приводит к какому-либо существенному изменению синтаксического членения предложения, коррелирующего со структурой суждения как пропозициональной функции. Это прежде всего языки синтетическо-агглютинативного типа (тюркские[232], нивхский и др.). В этих языках при несовпадении направленности действия названных выше факторов модели предложения образуют, таким образом, две достаточно автономных структуры – синтаксическое и логико-грамматическое членение предложения.

К такого же рода языкам относятся и языки синтетическо-флективного типа. Между языками того и другого типа, однако, существует важное различие: если в языках синтетическо-агглютинативного типа в маркировании логико-грамматического уровня членения предложения большую роль играют морфологические средства того же типа, что и те, которые участвуют в формировании синтаксического уровня членения предложения (морфемы как компоненты самого слова), то в языках синтетическо-флективного типа на первом из этих уровней членения предложения средства флективной морфологии не используются. Вместе с тем следует отметить, что в языках обоих типов на логико-грамматическом уровне членения предложения используются и такие универсальные для всех языков средства как логическое ударение, служебные слова с субъективно-модальным, отрицательным и выделительно-ограничительным значениями, а также порядок слов.

Однако есть языки, в которых оба уровня членения предложения автономны по отношению друг к другу в гораздо меньшей степени, чем в языках синтетическо-флективного и синтетическо-агглютинативного типа. Выше уже рассматривались языки аналитическо-агглютинативного типа, в которых изменение логико-грамматического членения предложения приводит к изменению и его синтаксической структуры.

Перестройка синтаксического уровня членения в связи с изменением логико-грамматического членения происходит и в таких языках полисинтетическо-агглютинативного типа, как абхазо-адыгские. Так, в абхазском языке, если логический предикат выражается не глагольным сказуемым, а каким-либо другим членом предложения, то последнее сочетается со связкой ауп, а глагольное сказуемое получает инфинитную форму.

Примеры:

1) Нина ашкол ахь дцеит ‘Нина ушла в школу’;

2) Нина лоуп ашкол ахь ицаз ‘В школу ушла Нина’;

3) Нина ашкол ахь ауп дахьцаз ‘Нина в школу ушла’.

Во втором предложении логический предикат выражается подлежащим Нина, при котором стоит связка л-о-уп (л-классный показатель этого члена предложения), бывшее же глагольное сказуемое получило инфинитную форму ицаз (местоименный префикс и- также указывает на слово Нина). В третьем предложении логический предикат выражается обстоятельством ашкол ахь ауп, при котором стоит та же связка ауп, а бывшее глагольное сказуемое получило инфинитную форму. Ни в форме ицаз, ни в форме дахьцаз это глагольное слово не может выступать в функции сказуемого простого предложения, так что два последних предложения являются формально законченными только благодаря наличию тех членов предложения, которые выражают логический предикат. Об этом свидетельствует тот факт, что в этих предложениях можно опустить все члены предложения, не выражающие логический предикат, но они, тем не менее, будут формально законченными, в то время как если опустить член предложения, выражающий логический предикат, они перестанут быть предложениями. Таким образом, в этих случаях глагольная форма, хотя она и выражает предикат сказуемого как пропозициональной функции, тем не менее она лишается свойства придавать формальную завершенность предложению как языковой единице. В этой форме глагольное слово может выступать лишь в функции сказуемого придаточного предложения, например:

Нина дахьцаз, сара избеит

‘Я увидела, что Нина идет’[233].

Проведенный здесь анализ примеров из абхазского языка позволяет сделать некоторые важные выводы.

Во-первых, приведенные примеры показывают, что изменение логико-грамматического членения предложения приводит к существенной перестройке синтаксического уровня членения предложения: глагольное сказуемое, переставая быть выразителем логического предиката, изменяет свое качество как синтаксический член предложения.

Во-вторых, еще раз подтверждается выдвинутое нами положение[234] о том, что предикативность как отнесенность содержания предложения к действительности есть категория логико-грамматического уровня членения предложения.

В-третьих, это наглядно свидетельствует, что предложение как языковая единица получает свою завершенность именно на этом уровне членения предложения.

Вместе с