Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

тем следует указать, что, поскольку соответствующая глагольная форма продолжает оставаться выразителем предиката структуры суждения как пропозициональной функции, а остальные два члена предложения – выразителями его аргументов, хотя один из них одновременно выражает предикат на уровне субъектно-предикатной структуры суждения, невозможно такое предложение, в котором при сохранении последних членов предложения это глагольное слово было бы опущено. Лишь в случае, когда в предложении сохраняется только тот его член, который выражает предикат, можно опустить и глагольное слово. Но в этом случае суждение как пропозициональная функция уже вообще не выражается предложением такого состава.

В языках синтетическо-флективного и особенно аналитическо-флективного типа (в последних с относительно твердым порядком слов) существуют особые предикато-выделительные конструкции, в возникновении которых проявляется тенденция маркировать субъектно-предикатную структуру мысли, когда ее компоненты (логические S и P) не выражаются соответственно подлежащим (или его синтаксической группой) и сказуемым (или его синтаксической группой). На наличие такого рода конструкций как средства устранения противоречий между «грамматическим и психологическим сказуемым» указывал еще Г. Пауль. Так, по материалам немецкого языка им приводились конструкции типа:

Christen sind es, die es getan haben

‘Те, которые сделали это, – христиане’[235].

Особенно многочисленны разновидности указанного рода конструкций в аналитическо-флективном английском языке. Это предложения с инверсией подлежащего в позицию сказуемого с вводящим there

(There is a book on the table

‘На столе книга’;

ср.

The book is on the table

‘Книга на столе’),

предложения с инверсией любого члена предложения с оборотами it is… that (who, when, which, where)

(It was Popoff who invented radio

‘Радио изобрел Попов’;

It was a week after the concert that he rediscovered Madeline Fox (S. Lewis)

‘А через неделю после концерта он вновь открыл Маделину Фокс’)

и мн. др.[236]

При этом, если в предложениях с вводящим there логический предикат выражается инвертированным подлежащим простого предложения, то в случаях второго рода он выражается главным предложением сложноподчиненного предложения, а логический субъект – его придаточным предложением. Иначе говоря, в последних случаях расхождение между синтаксическим и логико-грамматическим членением как бы снимается на более высоком структурном уровне – уровне сложного предложения. Диалектический характер этого снятия состоит в том, что как логический предикат, так и логический субъект выражаются всем составом соответственно главного и придаточного предложений, каждое из которых имеет подлежащно-сказуемостную структуру (в главном предложении имеется формальное подлежащее, выраженное местоимением it).

В языках этого типа существуют также и специальные субъектно-выделительные (темо-выделительные) конструкции. В русском языке это конструкции типа:

Что касается Иванова, то…

Итак, в языках самых различных типов осуществляется постоянное взаимодействие двух уровней структуры предложения – синтаксического и логико-грамматического. В процессе такого взаимодействия находят свое разрешение противоречивые тенденции, обусловленные необходимостью маркирования двух уровней структуры суждения – его субъектно-предикатной структуры и его структуры как пропозициональной функции. Выявляется различная степень автономности каждого из уровней членения предложения в языках различных типов. В этой связи можно говорить и о различной степени их противопоставленности, что связано с характером тех формально-языковых средств, которые вырабатываются в каждом языке в целях маркирования компонентов каждого из уровней членения предложения.

Говоря об известной автономности двух уровней членения предложения, необходимо иметь в виду то существенное обстоятельство, что в большинстве случаев субъект и предикат выражаются соответственно подлежащим (синтаксической группой подлежащего) и сказуемым (синтаксической группой сказуемого). Более того, подлежащее как синтаксический член предложения вырабатывается в языке как специфическая форма выражения не только субъекта действия как одного из аргументов n-местного предиката, но и логического субъекта как компонента субъектно-предикатной структуры суждения. При этом следует отметить, что если в языках номинативного типа подлежащее имеет одну и ту же форму как при переходных, так и при непереходных глаголах, т.е. выражает не только субъект действия, но и носителя действия, то в языках эргативного типа при переходных глаголах оно может иметь особую форму эргативного (косвенного по происхождению) падежа, в то время как при непереходных глаголах оно имеет форму абсолютного падежа, в каковой выступает и прямое дополнение в эргативной конструкции предложения. Иначе говоря, в языках эргативного типа одна из форм подлежащего формируется под воздействием того фактора, что она становится выразителем субъекта действия как одного из аргументов n-местного предиката. В языках же номинативного типа эргативным конструкциям соответствуют пассивные конструкции типа русской Дом построен рабочими, где субъект действия выражается косвенным дополнением, а не подлежащим. Правда, следует иметь в виду, что в некоторых языках эргативного типа (например, хантыйском) при переходных глаголах возможны три параллельные конструкции – номинативная, эргативная и пассивная[237].

Заканчивая рассмотрение вопроса о характере соотношения логико-грамматического и синтаксического членения предложения в языках различных типов, следует отметить, что оно подчиняется одной общей закономерности: логико-грамматическое членение предложения обслуживает только субъектно-предикатную структуру суждения; в отличие от этого синтаксическое членение при совпадении направленности действия обоих уровней структуры суждения обслуживает не только структуру суждения как пропозициональной функции, но и его субъектно-предикатную структуру. Что касается факторов, определяющих историческое становление синтаксического уровня членения предложения, то в их числе должна быть названа не только необходимость формально-языкового выражения структуры суждения как пропозициональной функции, но и необходимость такого же выражения субъектно-предикатной структуры того же суждения.

Представляет интерес, в частности в связи с взаимодействием двух уровней членения предложения, также вопрос о соотношении различных формально-языковых средств маркирования субъектно-предикатной структуры мысли. Этот вопрос почти еще совсем не был предметом специального исследования. В свое время применительно к синтаксическому уровню членения предложения А.М. Пешковский сформулировал ряд законов, характеризующих соотношение интонационных и морфологических средств, применяемых на этом уровне членения предложения[238]. Эти положения в известной степени имеют силу и применительно к логико-грамматическому членению предложения.

Во-первых, во всех языках в целях маркирования логического предиката используется логическое ударение, т.е. один из видов интонации и в этом смысле оно является универсальным средством. При этом в предложениях с модальностью простой достоверности (см. ниже, с. 169) по своей роли оно идентично всем другим формально-языковым средствам, используемым в этих же целях.

Во-вторых, логическое ударение в некоторых случаях вступает в противоречие с морфологическими средствами, являющимися показателями логического предиката. Так, например, в нивхском языке логическим ударением в качестве выразителя логического предиката может быть маркировано определение к имени, тем не менее глагольное сказуемое при этом оформляется предикативной морфемой -та ~ -ра ~ -да в повествовательном предложении или вопросительной частицей -ла в вопросительном предложении[239]. В этих случаях, таким образом, наступает полный разрыв между логическим ударением и предикативной морфемой и последняя полностью теряет свою значимость маркера логического предиката. Аналогичных