Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

его мнению, что лишь субъективная (логико-грамматическая) модальность, которая представляет собой порождение всей структуры предложения, составляет его важнейший дифференциальный признак, т.е. признак, по которому предложение как языковая единица отграничивается от таких языковых единиц, как словосочетание. Следует, однако, сказать, что и субъективная (логико-грамматическая) модальность выражается не только в предложении и, следовательно, также не является его специфическим признаком как языковой единицы. Так, субъективная модальность может выражаться в обособленных определительных словосочетаниях и причастных оборотах[279]. Например:

· Этот, по-видимому, некогда красивый человек, сейчас выглядел безобразно;

· Этот человек, вероятно, недавно перенесший какую-то тяжелую болезнь, еле стоял на ногах.

Конечно, в такого рода предложениях, осложненных обособленными определительными оборотами, и субъективная, и объективная модальности получают свое выражение и в основном составе предложения. Так, глагольные сказуемые этих предложений, выражающих логико-грамматический предикат, имеют форму изъявительного наклонения глагола, которая совмещает в себе значения субъективной модальности простой достоверности и объективной модальности действительности, а указанные обороты сами по себе не имеют интонации предикативности – она также приурочена к основному составу предложения. Кроме того, нельзя не учитывать при этом, что как объективная, так и субъективная модальность получают свое полное выражение только в составе предложения и только предложения могут свободно образовывать законченный парадигматический ряд по выражаемым в них разновидностям объективной и субъективной модальности. В частности, как это показывают приведенные П.В. Чесноковым примеры на выражение объективной модальности в составе словосочетания, в этих случаях наблюдаются ограничения на выражение модальных значений и способов их выражения сравнительно со случаями, когда она выражается в составе предложения. Так, словосочетание спортсмен, переплывший реку не имеет коррелятивного с ним словосочетания, в котором выражалась бы модальность необходимости.

Можно полагать также, что и субъективная, и объективная модальность исторически получают свое развитие в составе предложения и лишь в дальнейшем в модифицированном виде и с известными ограничениями они начинают функционировать и в составе словосочетаний особого типа.

Характер соотношения синтаксического и логико-грамматического членения предложения зависит от типологических особенностей языка. Этим определяется также и та роль, которую играют субъективная и объективная модальности в конституировании структуры предложения[280]. В общей форме, по-видимому, будет справедливым положение о том, что в языках аналитическо-агглютинативных и синтетическо-агглютинативных субъективная модальность при своем выражении оказывает гораздо большее влияние на структуру предложения, чем в языках синтетическо-флективного типа. Так, например, в нивхском языке есть особые проблематическое и категорическое наклонения, в то время как в русском языке соответствующие значения выражаются модальными словами, которые не оказывают никакого влияния на характер (оформление) членов предложения. При несовпадении синтаксического и логико-грамматического членений предложения в нивхском языке показатели проблематической и категорической модальности отходят к тому члену предложения, который выражает логико-грамматический предикат, а глагол-сказуемое дается в изъявительном наклонении. В отличие от этого в русском языке при изменении субъективной модальности предложения глагольное сказуемое не претерпевает каких-либо изменений.

При изменении логико-грамматического членения предложения и субъективной модальности еще большую перестройку претерпевает предложение в языках аналитическо-агглютинирующего типа, как, например, в китайском. Иначе говоря, в языках различной типологии объективная и субъективная модальности, как и соответствующие уровни членения предложения, на которых они функционируют, играют различную роль в конституировании структуры предложения.

Между значениями субъективной и объективной модальности и способами их языкового выражения не существует резкой грани. Суждения о возможных, действительных и необходимых связях также могут фиксировать различные ступени человеческого познания одного и того же явления. Так, если до последнего времени мы могли высказывать о жизни на Марсе лишь суждения возможности (Жизнь на Марсе возможна), то не исключено, что результатом последующих исследований Марса будет уже суждение о действительных связях – На Марсе есть жизнь. Поэтому об одном и том же явлении действительности мы можем высказывать, например, как суждение возможности, так и проблематическое суждение.

Так, ср.:

Жизнь на Марсе возможна

и

На Марсе, возможно, есть жизнь.

Для выражения того и другого вида модальности нередко могут использоваться одни и те же языковые средства. Так, например, русское предложение Отец может завтра прийти в зависимости от контекста может означать:

1) ‘Отец в состоянии (имеет возможность) завтра прийти’ и

2) ‘Отец, может быть, завтра придет’.

Таким образом, в этом предложении слово может в первом случае выражает объективную модальность, а во втором – субъективную модальность проблематичности.

Аналогичным образом ведут себя модальные глаголы и в других языках. Так, например, в немецком языке модальные глаголы dürfen, können, sollen и müssen, обычно используемые для выражения объективной модальности, в некоторых случаях указывают на субъективную модальность проблематичности. Так, предложение Er kann hier sein в зависимости от контекста означает:

1) ‘Он имеет возможность быть здесь’;

2) ‘Он, вероятно, здесь’.

Предложение Er muß hier sein означает ‘Он, наверное, здесь’ и т.д.[281]

Выражая субъективную модальность, модальные глаголы выполняют уже чисто грамматическую функцию. Возможны и такие случаи, когда для выражения субъективной модальности проблематичности и объективной модальности возможности используется одно и то же модальное слово, например:

Возможно (может быть), жизнь на Марсе возможна.

В этом отношении представляет интерес также функция частицы бы (б) в русском языке. Обычно отмечается, что в сочетании с глагольной формой на -л(а) она образует сослагательное наклонение глагола, выражающее один из видов объективной модальности. Например: Он приехал бы домой уже вчера. Но вместе с тем частица бы (б) в русском языке используется в качестве средства выделения логико-грамматического предиката. Так, наряду с приведенным выше предложением, в котором логико-грамматический предикат выражен глагольным сказуемым, возможны следующие предложения:

Он бы приехал домой уже вчера;

Он домой бы приехал уже вчера;

Он уже вчера бы приехал домой.

В этих предложениях логико-грамматический предикат соответственно выражается подлежащим он бы, обстоятельством места домой бы и обстоятельством времени вчера бы.

Таким образом, частица бы (б) выступает не только в качестве компонента аналитической формы сослагательного наклонения глагола, одним из значений которого является объективная модальность возможности, но и может выполнять определенную функцию на логико-грамматическом уровне членения предложения, которое характеризуется модальностью простой достоверности. В предложениях, где выражается субъективная модальность проблематичности или категоричности, в соответствующих случаях частица бы (б) может сочетаться как с членом предложения (подлежащим, обстоятельством места или обстоятельством времени), выражающим логико-грамматический предикат, так и с глагольным сказуемым, не выражающим логико-грамматический предикат.

Так, ср. например:

Вероятно, он бы приехал домой уже вчера

и

Вероятно, он приехал бы домой уже вчера.

Такая синкретичность языкового выражения субъективной и объективной модальностей, как и возможность перехода одного вида модальности в другой в процессе человеческого познания, по-видимому, послужили одной из причин того, что они недостаточно четко разграничивались в истории логики и