Музыка как предмет логики - Алексей Федорович Лосев

Так фактически и поступает Шопенгауэр, описывая свой «четвероякий корень» закона основания.

a) Первый тип необходимости, функционирующий в мысли, есть необходимость математическая. Он основан на чистых интуициях пространства и времени. Чистая интуиция здесь – та, которая считает себя свободной от фиксирования какого бы то ни было физического наполнения. Правда, возможны весьма солидные сомнения в существовании и даже мыслимости такого «чистого пространства» и «чистого времени».

Я думаю, что в некотором смысле это – фикция, и что это т.н. «научное» понятие пространства и времени не имеет под собою никакого реального основания, ибо пространство и время не пустые вместилища вещей и бытия, но их реальное свойство, неотделимое от них их формальное качество, и лишь в этой своей неотделимости они – объективная онтологичность. Однако сейчас не время систематически-философского обоснования и рассмотрения этих проблем онтологии. Нам важно описательно вскрыть сущность математической необходимости, функционирующей в мысли. И мы видим, что здесь она – чистая, как бы вне-материальная, за-физическая; она – как бы некая идеальная данность, не затронутая никакими «эмпирическими» данностями.

В чем ее сущность?

Ясно, что здесь перед нами необходимость такого взаимоотношения частей, что каждая из них определяется и обусловливается другой в пространстве и во времени. Если прямая, по определению Наторпа, есть абсолютная однозначность отношения от пункта к пункту, или просто неизменность направления, то это значит, что все бесконечные точки a, b, c…, которые составляют прямую, абсолютно и необходимо следуют одна за другой, определяют одна другую известным образом, и эта необходимость следования и взаимоопределения – абсолютна, т.е. без нее нет прямой и, след., нет мысли о прямой.

Ясно, что эта необходимость абсолютной и механически сопряженной внеположности и последовательности не есть еще просто чисто логическая необходимость, или не есть еще вся логическая необходимость.

Шопенгауэр рассуждает так. Когда мы задаем себе вопрос, почему в этом треугольнике три стороны равны, и получаем ответ: потому что в нем три угла равны, – то равенство углов не есть причина равенства сторон, потому что здесь нет речи об изменении, т.е. о действии, которое должно было бы иметь свою причину, ни только простое логическое (т.е. только в понятиях) основание для этого равенства, потому что из одних только понятий никогда нельзя заключить, что, если равны углы, должны быть равны и стороны; в понятии равенства углов не заключается ведь равенства сторон, и тут связь, след., не между понятиями и суждениями, а между сторонами и углами, чтó и есть непосредственная основа доказательства или вывода.

Это, конечно, не мешает тому, чтобы в реальном построении математики математическая необходимость была лишь основанием и исходным пунктом, и чтобы все остальное было уже просто чисто логическим содержанием, т.е. конструкцией не только объективно-математических отношений, но и связью логических понятий об этих отношениях. В теореме интуиция пространства и времени соединяется с логическими операциями над понятиями.

Итак, математическая необходимость – своеобразная необходимость, и сущность ее – в абсолютно-механически-сопряженной внеположности и последовательности.

Назовем это первейшее требование мысли о предмете – законом основания бытия, ratio essendi.

b) Второй тип необходимости или второе значение закона основания основано не на чистых, но на полных эмпирических интуициях пространства и времени. Это – необходимость физическая.

То, что в наших предыдущих рассуждениях отрывало всякое A от B и механически, т.е. внешне, их воссоединяло, и что, за неимением физического субстрата, превращало основание в простое внеположение и последовательность, тó самое в физической материи функционирует как реальная причинность, как связь, абсолютная и механическая, действующей причины и причинного действия.

В силу этого значения закона основания, лишь только наступила причина, действие не может не последовать. Но всякое действие есть изменение, а изменение в своей онтологической основе содержит становление.

Поэтому закон абсолютного и механического разделения и сопряжения причины и действия удобно назвать законом становления, ratio fiendi.

c) Третья форма необходимости и вместе с тем закона основания начинается в бытии субъекта в условиях пространства и времени. Мысль, требуя необходимости как своей сущности, не может освободить и субъект от власти этого закона основания. И логически мыслить субъективное бытие значит мыслить его механически.

В самом деле, для логически «основательной» мысли надо и в хотении, в поступках видеть абсолютную внеположность, последовательность и причинность. Если мы причинность, царствующую в субъекте воли, назовем мотивацией, то мы не ошибемся, если эту мотивацию назовем видимой извнутри причинностью. Это – та же самая физическая причинность, но видимая извнутри.

И если это не так, то, значит, не годится для познания субъективной причинности весь аппарат наших логических понятий, и самая мысль наша должна быть организована заново. Для науки нет «свободы воли»; все должно быть подчинено механическому предвидению.

И компромисса здесь не будет:

или – наука с логикой и механизмом, и тогда субъективная причинность – только видимая извнутри физическая причинность;

или – свобода субъективного бытия, и – тогда она формулируется в понятиях, не подчиняющихся закону основания.

Эту необходимость и механическую сопряженность событий бытия субъективного, основанную на некоем противоположении субъекта и объекта, назовем законом действия, ratio agendi.

d) Наконец, четвертый вид необходимости относится к тому особому виду бытия, который именуется понятием, и в особенности в его функции, в суждении. Существует такая же строгая необходимость и среди понятий и суждений, как в пространстве и в физической материи. И тут та же раздельность всяких A и B вместе с их механической скованностью.

Но если закон основания в пространстве дал сопряжение внеположностей, в физической материи – механическую причинность, то в понятиях и суждениях в связи с основным свойством и целью того мира, к которому относится понятие (и тем самым суждение), – выражать истину, закон основания дает постулат сведения истинности на какое-нибудь внешнее (по отношению к данному суждению) основание.

Согласно закону основания в познании, т.е. в понятиях и суждениях, суждение, если оно выражает собою познание, должно иметь для этого основание, и в силу этого получает тогда предикат истинного. Истина, таким образом, поскольку речь идет о мире, подчиняющемся закону основания, есть всегда отношение суждения к чему-нибудь от него отличному, к тому, что называется его основанием. Какие же существуют основания для суждения?

Во-первых, основанием для суждения может оказаться другое суждение, и тогда перед нами формальная истинность.

Во-вторых, суждение может опереться на непосредственный опыт, внешний или внутренний,