Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов
(Бехтерева Н. Новое в изучении мозга человека. – Коммунист, 1975, № 13, с. 91 – 93),
из чего следует, что код материальной стороны языковых единиц в той или иной форме существует и в процессе внутренней речи.
81
В ряде языков они образуют весьма многочисленный слой лексики. См., например:
Киле Н.Б. Образные слова нанайского языка. Л., 1973;
Панфилов В.З. Грамматика нивхского языка, ч. 2. М. – Л., 1965, с. 197 – 205, и мн. др.
82
Панфилов В.З. К вопросу о соотношении…, с. 164.
83
Гамкрелидзе Т.В. К проблеме «произвольности» языкового знака. – ВЯ, 1972, № 6, с. 37.
Вопрос о том, правомерно ли рассматривать значение языковой единицы как означаемое языкового знака, нами рассматривается ниже.
84
Резников Л.О. Указ. соч., с. 15.
85
Белецкий А.А. Знаковая теория языка. – В кн.: Теоретические проблемы современного советского языкознания. М., 1964, с. 41.
86
См., например:
Ермолаева Л.С. Неогумбольдтианское направление в современном буржуазном языкознании. – В кн.: Проблемы общего и частного языкознания. М., 1960, с. 64.
87
Эта философская традиция представлена такими учеными, как Гегель, Гельмгольц и др. В марксистско-ленинской теории отражения разграничение, противопоставление знака образу (в гносеологическом смысле) является одним из центральных ее пунктов. В.И. Ленин, критикуя теорию иероглифов Гельмгольца, Плеханова и их последователей, писал:
«Бесспорно, что изображение никогда не может всецело сравняться с моделью, но одно дело изображение, другое дело символ, условный знак. Изображение необходимо и неизбежно предполагает объективную реальность того, чтó „отображается“. „Условный знак“, символ, иероглиф суть понятия, вносящие совершенно ненужный элемент агностицизма»
(Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 248).
В.И. Ленин подчеркивает, что когда речь идет о познании действительности, Ф. Энгельс не говорит ни о символах, ни о иероглифах, а о копиях, снимках, изображениях, зеркальных отображениях вещей (там же, с. 244 – 245).
88
Критический анализ этого направления в семиотике и расширительного понимания знака, когда под ним имеют в виду любую вещь, явление, свойство и т.п., которые в определенной ситуации могут быть источником информации для субъекта о другой вещи, явлении, свойстве и т.п., дается в интересной статье Л.И. Ибраева (Ибраев Л.И. Надзнаковость языка (К проблеме отношения семиотики и лингвистики). – ВЯ, 1980, № 1).
89
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 41.
90
Поэтому то определение знака у Соссюра, согласно которому он есть «двусторонняя психическая сущность», представляющая собой «комбинацию понятия и акустического образа» (Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М., 1933, с. 78. – Разрядка наша. – В.П.), оказывается несостоятельным также и в этом отношении.
91
Ср. следующее высказывание А.А. Потебни, в котором он развивает соответствующее положение В. Гумбольдта:
«Правда, что содержание, воспринимаемое посредством слова, есть только мнимоизвестная величина, что думать при слове именно то, что другой, значило бы перестать быть собою и быть этим другим, что поэтому понимание другого в том смысле, в каком берется это слово, есть такая же иллюзия, как например, будто мы видим, осязаем и проч. самые предметы, а не свои впечатления; но, нужно прибавить, что это величественная иллюзия, на которой строится вся наша внутренняя жизнь»
(Потебня А.А. Мысль и язык. Одесса, 1922, с. 110).
Нельзя не отметить, что само по себе верное положение, согласно которому слушающий непосредственно не воспринимает те значения слов, которые связывает говорящий с соответствующими звуковыми комплексами, А.А. Потебня обосновывает с позиций субъективного идеализма.
Весьма интересные соображения по этому поводу высказывал Н. Крушевский. Он, во-первых, отмечал, что
«…доступные нашим чувствам слова и предложения суть только субституты недоступных непосредственно чувствам мыслей…»
Во-вторых, он указывал, что материальные стороны слова и предложения могут быть связаны в какой-то мере с различными мыслями не только у говорящего и слушающего, но даже и у каждого из них в разное время.
В-третьих, по мнению Н. Крушевского, такая неопределенность языковых единиц обуславливает развитие самого языка в целом (Крушевский Н. Очерк науки о языке. Казань, 1883, с. 10 – 13).
92
По-видимому, одним из наиболее ранних в советской лингвистике определений подобного рода является определение значения, данное В.Н. Волошиновым:
«Значение является выражением отношения знака, как единичной действительности, к другой действительности, им замещаемой, представляемой, изображаемой. Значение есть функция знака, поэтому и невозможно представить себе значение (являющееся чистым отношением, функцией) существующим вне знака, как какую-то особую, самостоятельную вещь»
(Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка. Л., 1929, с. 36).
В дальнейшем эта точка зрения развивалась многими советскими авторами (см. например:
Мельничук А.С. Что понимается под языковым знаком. – В кн.: Zeichen und System der Sprache. Bd. II. Berlin, 1962;
Мальцев В.И. Значение и понятие. – В кн.: Проблема значения в лингвистике и логике, вып. 1. М., 1963;
Мельничук А.С. О природе лингвистического знака. – В кн.: Теоретические проблемы современного советского языкознания. М., 1964;
Абрамян Л.А. К вопросу о языковом знаке. – В кн.: Вопросы общего языкознания. М., 1964;
Он же. Гносеологические проблемы теории знаков. Ереван, 1965;
Чикобава А.С. К вопросу о взаимоотношении мышления и речи в связи с ролью коммуникативной функции. – В кн.: Язык и мышление. М., 1967;
Чесноков П.В. Слово и соответствующая ему единица мышления. М., 1967;
Баженов Л.Б., Бирюков Б.В. Семиотика и некоторые аспекты проблемы языка и мышления. – В кн.: Язык и мышление. М., 1967
и др.). За рубежом концепция значения как отношения знака к предмету (референту) развивалась в неопозитивистской философии, а также некоторыми представителями копенгагенской школы структурализма и др.
93
Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М., 1971, с. 104 – 105;
Савченко А.Н. Язык и системы знаков. – ВЯ, 1972, № 6, с. 25.
Ср. также следующее высказывание А.А. Ветрова:
«Знак, поскольку он является знаком, отсылает к предмету. И с этой стороны все знаки именно как знаки абсолютно одинаковы»
(Ветров
