Конфликты низкой интенсивности в американской военно-политической стретегии в начале XXI века - Владимир Игоревич Батюк
Поэтому расположение БЦА на стыке евроазиатских транспортных магистралей и коридоров является важным фактором не только его геоэкономической, но и геополитической значимости. Реализация китайской концепции Нового Шелкового пути — широтной многокомпонентной магистрали протяженностью более 12 тыс. км, соединяющей тихоокеанские порты Восточной Азии с европейскими портами на Атлантическом океане, позволит центральноазиатским государствам обеспечить его узловые участки. Кроме того, для Пекина этот проект — важное стратегическое пространство для создания безопасных сухопутных транспортных коридоров для поставок энергоресурсов в КНР извне, а также выход китайской продукции на мировой рынок. Ибо в настоящее время более 90 % энергоресурсов поставляется в КНР морским путем, и в случае их блокады ВМС США из стран Персидского пролива это поставит в тяжелое положение промышленность КНР[163]. Следовательно, контроль за топливно-энергетическими ресурсами Ближнего Востока и БЦА, а главное, за путями их транспортировки дает возможность США активно влиять на политико-экономическую ситуацию в мире.
Значение религиозного фактора традиционно является определяющим на Ближнем Востоке и в БЦА: он оказывает влияние на демографические процессы, происходящие в мире. В исламских государствах до сих пор существует патриархальный тип семьи с высокими показателями рождаемости. Так, если численность в 1990 г. мусульман в мире составляла 4,2 %, в 1995 г. — 15,9 %, то к 2025 г. она, видимо, достигнет 19,2 %. По прогнозам международных организаций, к 2020 г. в Азии будет проживать более половины населения Земли[164]. В начале XXI века роль и значение этих регионов для военной политики США существенно возросли. Это было обусловлено прежде всего событиями 11 сентября 2001 г., проведением военных кампаний в Афганистане, Ираке и Ливии. Одновременно с военной агрессией США в эти страны обеспечение внутренней безопасности Америки стало одной из главных задач ее ВС, что превратило почти всю внешнюю политику США в военную, проводимую под лозунгом: «Кто не с нами, тот против нас». Именно тогда президент США Дж. Буш-младший, объявив глобальную войну международному терроризму, назвал американский народ «нацией на войне», тем самым признавая всю политику государства военной.
Основной базой мирового терроризма были объявлены Афганистан и организация «Аль-Каида» во главе с бен Ладеном, который наряду с другими террористами был подготовлен в свое время американскими спецслужбами для борьбы против советских войск и властей Афганистана[165]. Война с «Аль-Каидой» и движением Талибан в Афганистане позволила США, используя борьбу с терроризмом как технологию контроля над геополитическим пространством мира, в относительно короткий срок укрепить свои позиции в БЦА. Это обусловлено рядом объективных причин стратегического характера.
С геополитической точки зрения значение этого региона заключается в том, что он все больше становится узлом пересечения интересов крупнейших держав и их военно-политических и экономических альянсов. При этом страны БЦА порой рассматриваются не как равноправные партнеры, а как «пешки в большой геополитической игре» и как объекты приложения разнонаправленных усилий. В этой игре приоритет отдается или официально принятой сторонними субъектами национальной стратегии, либо подходам той международной организации, членом которой они являются. Из-за этого ряд стран региона, находясь под давлением внешних сил, долгое время продолжают оставаться в состоянии «стратегической неопределенности»[166].
Ставки в этой игре довольно высокие: тот, кто будет способен оказывать влияние на ситуацию в регионе, обеспечит себе и доступ к его богатым природным и людским ресурсам, сможет оказывать воздействие на военно-политические отношения в рамках формирующейся региональной системы безопасности. Для этого задействуется весь инструментарий, которым располагают США и союзы с их участием: политика, дипломатия, финансовая и экономическая помощь странам региона. Не последнее место в этом перечне занимает и военная сила.
Однако в последние годы американская политика и в БЦА, и на Ближнем Востоке столкнулась с серьезными проблемами. Одна из них — сохранение устойчивости в регионах проамериканских автократов в условиях так называемой «арабской весны» и, главное, степень их лояльности по отношению к Вашингтону[167]. Основания для такого вывода дает продолжающаяся поддержка американским истеблишментом «теории хаоса», в которой выделяются следующие базовые положения: отказ от традиционного восприятия мира как линейного процесса, результаты которого не могут быть точно просчитаны; мир — сложная динамическая система, состоящая из наций, государств, религий и т. д., которые также являются сложными динамическими системами, никогда не достигающими равновесия.
Из этого адепты данной теории делают ряд прикладных выводов, касающихся американской политики и стратегии на мировой арене: стабильность иллюзорна и никогда не может быть целью; ее поддержание слишком дорого обходится США; национальные интересы страны можно обеспечить с меньшими затратами гибкими методами, «плавая между островов порядка в глобальном мире политического хаоса», поэтому США должны стремиться к активным изменениям в обществах, находящихся в кризисе, вместо того чтобы пытаться удерживать стабильность; в связи с этим необходимо быть готовым усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует интересам Америки.
Наличие этой теории показывает, что в политико-дипломатическом и военном руководстве США есть силы, которые уверены, что дестабилизация обстановки в мире, игра на «обострение» — оптимальный способ обеспечения американских интересов. По мнению директора Совета по Ближнему Востоку американского Института исследований внешней политики А. Гарфинкла, «то, что Соединенные Штаты делают в Персидском заливе, лучше всего можно определить как имперскую политику: Вашингтон намерен добиться стабилизации в регионе, даже если для этого придется употребить силу»[168].
При этом Ближний Восток — единственный регион мира, в котором после окончания холодной войны военная мощь США росла, что видно на примере образования ЦЕНТКОМа и создания 5-го флота для патрулирования Персидского залива, где многие государства фактически являются американскими протекторатами. Руководители отделений ЦРУ в некоторых из дружественных Вашингтону стран региона временами действуют как проконсулы и представляют собой намного более значительные фигуры, чем американские послы в этих странах. А адепты «теории хаоса» в Вашингтоне присвоили себе право контролировать этот важный регион, определять в нем ход дел и осуществлять военно-полицейские функции на Ближнем Востоке.
4.3 Декларируемые цели США на Ближнем Востоке и в Центральной Азии: теория и реальность
В последние годы Ближний Восток чрезвычайно нестабилен: гражданские войны и распад государства в Сирии, Ираке и Ливии, активность ИГИЛ, напряженность между региональными державами, прежде всего между Ираном и Саудовской Аравией, являются подтверждением этому. Очевидные причины такого хаоса внутренние: провалы государственного управления в арабских странах, конфликты, религиозное и этническое соперничество. И, как показал анализ событий на Ближнем Востоке за последние 17 лет, США, несмотря на свою мощь и влияние в мире, не в состоянии управлять ситуацией так, чтобы добиться безопасности и более эффективных государственных институтов в странах региона. Поэтому
