Заблуждения убеждений. Услышать зов души в мире, одержимом счастьем - Джеймс Холлис

оказывая на нас влияние. Вечный спор о том, свободны мы или наши действия предопределены, продолжается, и все больше данных указывает на то, что, возможно, нами всегда управляют невидимые силы. Однако Жан-Поль Сартр утверждал, что, свободны мы или нет, нам все равно следует действовать так, как если бы мы были свободны. Такой подход дает нам и возможность, и налагает ответственность – два ключевых элемента осмысленной нравственной жизни. Ставки в этом вопросе слишком высоки: свободны мы или нет, но мы должны действовать и нести ответственность так, как если бы были свободны.

Инструмент, который Юнг разработал для диалога с внутренним миром, называется активное воображение. Наша задача – то, что швейцарцы называют Auseinandersetzung и что можно толковать как диалог или противопоставление, позволяющее прояснить контекст, в котором разворачиваются события. Юнг был вынужден разработать технику активного воображения, чтобы справляться с бурными образами, захлестнувшими его после разрыва с Фрейдом в 1912 году и вступления в период середины жизни без четкого видения будущего. Он вел диалог с этими образами, записывал разговор с ними и иногда изображал их в великолепном томе, ныне известном как «Красная книга». Когда я учился в Швейцарии в 1970-х, «Красная книга» была чем-то почти мифическим. Мы даже не знали наверняка, существует ли она, хотя ходили слухи, что некоторые современники Юнга, которых мы застали, этот труд видели. Теперь, когда «Красная книга» стала доступна миру, работа Юнга с собственной психе служит примером мужества, последовательной дисциплины и пристального внимания, а также подлинным эстетическим достижением благодаря авторским рисункам и каллиграфии.

В своих мемуарах «Воспоминания, сны, размышления» Юнг описывает естественное беспокойство, которое вызывали у него глубины, в которые он погружался. Но вместо того чтобы убегать от тех, кого он встречал на своем пути, Юнг решил вступить с ними в диалог, узнать их имена и расспросить о мудрости. Среди появившихся персонажей был тот, кого он назвал Филемоном, – воплощение древней мудрости. Встречаясь с другими персонажами, Юнг признавался, что поначалу ему казалось поражением то, сколь многое в нем еще остается неизвестным. Это можно было бы считать поражением только в том случае, если бы человек цеплялся за эгоистическую фантазию о суверенитете и превосходстве. Юнг обнаружил, что именно сильное эго способно выдержать такой диалог, сохранять целостность и при этом расширить свои границы благодаря встрече с Другим.

В своей книге о взаимоотношениях «Грёзы об Эдеме. В поисках доброго волшебника» я утверждаю, что главная ценность отношений заключается не в том, что Другой исцелит нас или восполнит нашу ущербность, а в том, что соприкосновение с его инаковостью обогащает нас. Осваивая инаковость Другого, но при этом сохраняя свою осознанную позицию, мы растем. Я, например, многому научился у своей жены, и, возможно, она у меня, но при этом мы остаемся индивидуальностями со своими собственными интересами. Если же мы воспринимаем такое расширение границ, как поражение, это лишь подчеркивает, насколько эго сопротивляется изменениям и вызовам. (Тот раскол, который мы сегодня наблюдаем в нашем обществе, проистекает из одного базового феномена: пугливое эго многих людей сопротивляется изменениям – в определениях, категориях, в составе населения, в социально-экономических структурах и так далее. Но поскольку сама природа бытия – это постоянное изменение, в конечном счете изменения всегда побеждают, даже если для этого потребуются столетия настойчивости.)

То, к чему прикоснулся Юнг, – это мифопоэтическая природа человеческой психе. Она вновь и вновь порождает новые образы, новые смыслы, новые приказы к действию. И, конечно, такие изменения зачастую бросают вызов или даже угрожают устоявшимся позициям эго, и именно поэтому мы сопротивляемся этим внутренним диалогам. В результате личностный рост тормозится, а со временем это приводит к различным формам патологии – застреванию, депрессии, самолечению и так далее.

Активное воображение вместо этого застоя приводит к внутреннему диалогу и тем самым способствует росту – так же как и работа со сновидениями. Одно из преимуществ активного воображения заключается в том, что оно не пассивно, как ожидание сна, а динамично – то есть это процесс, в котором диалог инициируется самим человеком – через прямое обращение к Другому внутри. Активное воображение – это не медитация, не практика осознанности и не техника визуализации, как это бывает в других подходах. Как подсказывает само название, речь идет об «активации образа», который приходит к нам. Например, если в сновидении появляется тревожная фигура, вместо того чтобы вытеснить этот сгусток энергии, который затем все равно начнет свою разрушительную работу в тени, мы входим с ним в контакт – спрашиваем, зачем он пришел и чего он хочет от нас. С точки зрения привычного мышления такая практика может выглядеть сумасшествием или бесполезным самокопанием. Но, учитывая, что эта энергия не исчезнет сама по себе, а скорее уйдет в подполье и проявится в каком-то неожиданном виде, мы выбираем другой путь: мы входим в контакт, задаем вопросы, остаемся открытыми к тому, чтобы узнать нечто важное о себе – сложном и многослойном.

Активное воображение не предполагает отказа эго от его роли в принятии решений и ответственности за жизнь. Напротив, это требует от эго готовности вступить в диалог с самостью и с уважением присутствовать при встрече двух слоев психе – тех, что поднимаются к нам с самой границы, где внутренний мир соприкасается с внешним, где старый рассказ встречается с новой, еще только рождающейся историей. Автономные энергии внутри нас время от времени конденсируются в образ – так же как железные опилки выстраиваются в узор под действием магнита. Активное воображение означает сосредоточенное внимание на этом образе, чтобы раскрыть его ценность, прояснить его смысл и тем самым сделать его для нас путеводной нитью. Лишь тогда, когда бессознательное соединяется с образом, оно может стать осознанным. Мы уважаем этот образ и его автономию, но не утрачиваем связь с реальностью, поскольку всегда возвращаемся к задачам повседневной жизни. Тем не менее этот внутренний диалог расширяет границы сознания и делает его более способным справляться с текущими задачами.

Когда мы ведем диалог с образом, мы исследуем воплощение невидимого, неосязаемого мира. Слова, часто приписываемые поэту-сюрреалисту Полю Элюару, современнику Юнга: «Есть другой мир, но он заключен внутри этого мира»[15], – как нельзя лучше отражают этот процесс. Например, человек сосредотачивается на загадочном, незаконченном сновидении или на фигуре из сна, которая вызывает тревогу, и позволяет этим образам свободно проявляться, не теряя при этом точки отсчета в эго. Этот диалог можно фиксировать письменно, выражать через живопись, скульптуру или танец. Любой способ хорош, если он обладает достаточной подвижностью и может временно