Заблуждения убеждений. Услышать зов души в мире, одержимом счастьем - Джеймс Холлис
В последующих главах я рассматриваю и подвергаю критике нашу одержимость поиском ответов во внешнем мире – например, стремление найти «рецепт счастья». Но даже тогда что-то внутри нас знает лучше и отказывается подчиняться. Я же хочу выделить на этих страницах инструменты, которые помогут нам вести более глубокий диалог с собственной душой. Исследуя, как коллективная культура влияет на нас – поддерживает ли наш путь или, что вероятнее, заглушает призыв души еще большим шумом, – мы можем начать расти, каждый в своем, но временами пересекающемся путешествии.
Среди всего этого шума мы, глубоко внутри, интуитивно знаем: у нас есть душа – нечто глубокое, знающее нас лучше, чем мы сами, сопровождающее нас в этом непростом пути и дарующее порой передышку, утешение и мудрое руководство в нашей жизни. Потеряв связь с этим внутренним источником, мы становимся заложниками множества адаптивных стратегий, которых требовало от нас детство и которые мы усвоили, – среди них подчинение, эмоциональное онемение и внешний шум, заглушающий внутренний голос.
Пусть эта книга станет для вас спутником, призывом, проводником и напоминанием о том, что мы носим в себе то, что так отчаянно ищем в этом безумном мире. Пусть она напомнит вам о том, что в детстве вы знали интуитивно, но забыли или отложили в сторону, когда мир со своими требованиями, призывами и вмешательством взял верх. Пусть эта книга станет другом, который готов идти рядом, пока ваша жизнь идет своим чередом. Пусть она вновь соединит вас с мудростью, которую почитали наши далекие предки. И пусть она дарует вам обновленную цель, осмысленность и самоуважение на этом таинственном пути, который мы называем жизнью.
Джеймс Холлис 2024 г.
Глава 1
Счастье. Найди то, что любишь, и позволь этому поглотить тебя
Наша задача в жизни – не в том, чтобы преуспеть, а в том, чтобы раз за разом терпеть неудачу с легким сердцем.
– Роберт Льюис Стивенсон
В стихотворении Джека Гилберта «Защитительная речь» рассказчик смотрит на мир, наполненный горем, насилием, голодом и одиночеством, – мир, в котором даже в самые мрачные часы есть передышка, всплески смеха, мгновения свободы человеческого духа[1]. Рассказчик говорит, что среди множества бед нам нужно осмелиться испытать радость, даже счастье, которое может вспыхнуть посреди «беспощадной топки мира». Гилберт завершает стихотворение призывом помнить те случайные светлые мгновения среди страданий, которые столь же реальны, столь же значимы, столь же определяющи на нашем пути, как и страдание. Даже в «беспощадной топке мира» есть место радости.
Эти строки написаны тем, кто понимает: если мы не ухватим этот момент передышки, утешения и обновления, он уже не повторится. Эта «жалкая щепотка глины, – как заметил шекспировский Ричард II, – что служит оболочкою костям»[2], действительно взята взаймы, и чем дольше мы живем, тем очевиднее становится, что наш кредитор хочет, чтобы мы вернули долг. На время этой краткосрочной ссуды, которую мы называем жизнью, нам велят быть счастливыми. Я, например, искренне старался достичь счастья и порой даже был охвачен им, но счастье не кажется мне настоящим смыслом или целью жизни. Поэтому мне приятно находиться в этом воображаемом пространстве вместе с вами и размышлять о неуловимом и мимолетном состоянии, которое мы называем «счастьем».
Как же эти две вещи могут быть истинны одновременно? Мы живем в «беспощадной топке мира», и в то же время нам велят быть счастливыми. Как сказала мне медсестра перед одной из недавних болезненных процедур: «Сейчас вспомните какой-нибудь счастливый момент». Я учтиво ответил: «Это и есть счастливый момент», – стараясь учитывать ее добрые намерения, я остался верен своему потрепанному, но реалистичному взгляду на мир. Мой ответ значил, что, испытывая боль, я при этом не забываю и о тех светлых часах, которые иногда дарит нам жизнь. И точно так же в моменты света я не забываю, что в это время кто-то где-то страдает.
Один из персонажей Сэмюэля Беккета, ожидая человека, который так и не приходит, замечает, что количество слез в мире остается неизменным: чтобы кто-то мог смеяться в одном месте, кто-то должен плакать в другом. Эта мысль может вас огорчить, но это чисто юнгианский вызов – удерживать напряжение противоположностей и признавать правду обеих сторон. Любая точка зрения, любая практика, которая защищает одну ценность за счет другой, в конечном итоге приводит к печальным последствиям.
Так что же это за вещь – счастье? Является ли счастье чем-то онтологическим? То есть существует ли оно само по себе в какой-то узнаваемой форме? Если у него есть какая-то онтическая форма, то можно ли назвать ее именем существительным? А если это существительное, то как оно выглядит? Прячется ли оно где-нибудь, например, в Южной Дакоте, и если мы достаточно сообразительны, сможем ли мы это выяснить и просто переехать туда? Мы, конечно, тратим немало времени, воображая, что счастье ждет нас в новом автомобиле, новом доме, новом партнере. Можно ли когда-нибудь найти беспроигрышный путь к счастью? И стоит ли вообще пытаться? Однажды писатель Гюстав Флобер пришел к следующему выводу: «Быть глупцом, эгоистом и иметь хорошее здоровье – вот три необходимых условия для счастья; но если у тебя нет первого, все пропало»[3].
Последнее, чего бы мне хотелось, – чтобы меня запомнили как человека, выступающего против счастья, так что мне лучше объясниться. Я искренне желаю счастья вам, себе, своим детям и всем детям, что ходят по этой планете. Но я научился не затаивать дыхание в ожидании, что я, они – мы однажды доберемся до некоего устойчивого состояния под названием «счастье» и будем в нем пребывать, пока занавес не опустится в последней сцене той фальшивой мелодрамы, которую мы разыгрываем на сцене истории уже не первое бурное столетие.
Некоторые люди несчастны уже оттого, что не могут быть довольны жизнью постоянно. Часто те, кто пользуется социальными сетями, видят, какими радостными кажутся другие, и в сравнении с ними начинают чувствовать себя несчастными, наблюдая, как их друзья наслаждаются жизнью – с
